– Ты не можешь этого знать.
– Знаю! Из-за этого мужчины она отреклась от собственных убеждений и не хотела, чтобы я это видела. Я расспрашивала всех из ее ближайшего окружения, и никто не смог указать на этого таинственного любовника, хотя почти все догадывались о его существовании. Даже Матиас. Даже миссис Уитмарш.
Федра сжала камею в кулаке и потрясла им перед его лицом.
– Моя мать понимала, что отдала ему слишком много. Она не хотела, чтобы люди знали, что Артемис Блэр позволила мужчине превратить себя в рабыню. И ради чего? Что бы в конечном итоге узнать, что все это было обманом, что он воспользовался ею ради собственного обогащения. Разве этого недостаточно для отчаяния?
Эллиот почти физически ощущал исходивший от нее гнев, но предметом этого гнева не был неведомый любовник. Гнев Федры был направлен на ее мать, которая проповедовала собственную религию и обратила в нее свою дочь. А затем пала сама, лишившись благодати.
Неужели предательство матери заставило ее по-новому взглянуть на свои идеалы и понять, что это не более чем утопия, несовместимая с реальностью? Если ночные размышления привели Федру к подобным выводам, это может упростить…
Эллиот прогнал прочь эти мысли. Кто этот человек, так быстро оценивающий собственные выгоды и преимущества? Казалось, с того момента как он встретил Федру, кто-то вдохнул жизнь в неведомую часть его натуры, дремавшую до сих пор.
Он был так уверен, что в нем нет ничего отцовского. В отличие от братьев ему удалось избежать влияния маркиза, Но теперь Эллиот заподозрил, что унаследовал от отца его худшие качества.
«Твоя мать ничего не предавала, дорогая, – хотелось ему сказать. – Она всего лишь встретила мужчину, который напомнил ей, что она женщина. В этом нет ни греха, ни предательства. Это самая обычная вещь на свете». Если ему удастся убедить Федру, что компромисс, на который пошла Артемис, был естественным и неизбежным, возможно, она сама станет более сговорчивой. Эллиоту это облегчило бы жизнь.
Он забрал у Федры камею и положил на прикроватный столик, затем привлек Федру к себе. Они провели ночь друг без друга, каждый в своем мире. Возможно, скоро это станет для них нормой. Но пока их пути не разошлись, Эллиот был полон решимости удержать ее в том крохотном мирке, который они создали совместными усилиями.
Он обнял ее, предлагая все утешение и комфорт, на которые был способен. Федра постепенно успокоилась. Гнев ее утих, но эмоциональное напряжение осталось.
– Не сердись на нее. Она выбрала трудный жизненный путь. Ты понимаешь это, как никто другой. Возможно, ты права и она ускорила свой конец. Трагично, что она не смогла простить себя, но ее дочь могла бы быть более великодушной.