19 См. историю этих поисков, а также библиографию в L.N., p. 4-18 и в Mythe et ?pop?e, p. 454, n. I.
20 Ёти сказания северных осетин, в действительности, распространились среди их соседей (черкесов, татар, абхазцев, чеченцев, ингушей), которыми они были переняты, зачастую адаптированы, смешаны или переделаны.
21 LH., стр. 64. – Мотив костра, который появляется во всех вариантах и особым образом характеризует персонаж Батрадза, обнаруживается в Калевале, где он связан с героем Куллерво [Kullervo], сыном Калерво [Kalervo]. Действительно, мы читаем в Песне XXXI Калевалы, как Унтамо [Untamo], истребив народ своего брата Калерво, искал способ, чтобы уничтожить и своего волшебного племянника Куллерво, которому в то время было три месяца. Сначала он попробовал погубить его водой; ребенок выбрался из бочки, в которую его заключили, и его нашли «сидящим на гребне волн» и удящим рыбу. Затем,
«(Унтамо) отдал приказ своему рабу
Собрать сухих берез,
Ветвистых сосен,
Корней, полных смолы,
Чтобы сжечь этого мальчишку,
Чтобы уничтожить Куллерво.
Быстро собрали
Твердые ветви берез,
Сосен ветвистых,
Корни, полные смолы,
Тысячи саней, груженных корой,
Сотни охапок ясеневых ветвей;
Огонь запылал в сухих дровах,
Потрескивая в большом костре;
Затем бросили мальчишку туда,
В сердце жгучего пламени.
День горит огонь, второй,
Почти три дня горел огонь;
И пошли тогда посмотреть:
Ребенок на корточках в пепле,
Облокотившись на угли,
С кочергой в руках,
Чтобы поддерживать жар костра,
Собирал пылающие угли,
И ни один волос его не пострадал,
И ни один волос его не обгорел».
(Le Kalevala,?pop?e populaire finnoise, par Elias Lonnrot, Traduction m?trique et pr?face par J.L. Perret, Stock, Paris, 1931, Chant XXXI, vv. 145-170). Сходство несомненно, и многие другие мотивы, проанализированные ниже в этой статье, окончательно нас убеждают в том, что финский Куллерво, бессмертный мститель за своего отца, является братом-близнецом осетинского Батрадза. Впрочем, это более чем тесное родство становится еще труднее отрицать после рассмотрения варианта f смерти Батрадза, записанного у чеченцев и ингушей. В нем герой, четко связанный, как и Куллерво, с бесплодием, решает принести себя в жертву. Он заставляет выложить для себя огромный костер в надежде на то, что его смогут в нем заживо сжечь; «он стал как горящая сталь, но не умер». Затем он попросил бросить его в реку, чтобы он утонул; «но его сталь только закалилась» (LN., p. 72-73).
22 Вариант, изложенный вкратце в Mythe et?pop?e, с. 574, добавляет еще одну живописную деталь, к которой мы вернемся: «Нарты впрягли в него двадцать, сто пар лошадей и с трудом, прочерчивая длинную канаву, которая видна еще и сегодня, оттащили до берега и бросили в волны».