Ну а дальше? Строительство практически прекращено: нет денег. Однако и недостроенная дамба приносит нынче не меньше вреда, чем если бы она была достроена.
Собчак… Несколько лет наблюдал его на съездах и заседаниях ВС СССР. Резко выступал. Правильно. Всегда достаточно информирован, а это очень много значит.
Но более плоского человека я не встречал. Его дело – трактовать, и не более того. Никогда не более. Никогда не уловил я в его выступлениях ни эмоций, ни даже интонаций. Интонация у него одна, выражение лица одно, направление ума одно: трактовать.
Взгляд мертвый (и мертвеет все больше). Разве что самоуверенность все возрастает и слушать ему все труднее, а говорить все легче. Однажды после концерта гастролирующий у нас дирижер Ашкенази пригласил Собчака, Станкевича и меня на сцену, имея в виду дать интервью для английского ТВ. Собчак никому из нас слова не дал сказать. Ашкенази его перебивал-перебивал, махнул рукой и дал знак телевизионщикам “не снимать!”. Собчак знак видел – и ни в одном глазу.
Жаль, конечно, что труды комиссии Яншина были использованы ну разве что на десять процентов, только по проблеме переброски.
А ведь речь-то шла о мелиорации в целом, о всей деятельности Минводхоза.
Ведь как делается? Приезжает мелиоратор в колхоз (совхоз) зоны неустойчивого увлажнения (в Средней Азии дело обстоит иначе).
– Вам орошение или осушение нужно?
– Дорого… Да и с эксплуатацией мелиоративной системы не управимся. Людей для этого нет, средств нет.
– Так ведь за государственный счет! Если согласитесь – дорогу вам построим! А то школу! Больницу!
Ну как тут не согласиться? И вот район (колхоз, совхоз) жертвует частью своих земель, которые пойдут под “улучшение”, чтобы построить школу, водохозяйственники же списывают средства, затраченные на школу, в счет тех же улучшений – тоже “освоение” средств. Таким-то вот образом Минводхоз сам изыскивает объекты мелиораций, сам их проектирует, сам себе сдает, сам себя премирует за успешное освоение средств, сам построенные системы эксплуатирует, то есть через несколько лет забрасывает их на произвол судьбы.
А иногда и не через несколько лет, иногда он попросту “построенную” систему и не вводит в эксплуатацию. Особенно часто это случается с системами осушительного дренажа – дренаж вовсе и не закладывался, выкапывалась траншея, тут же засыпалась – и делу конец. Кто будет проверять? Совхозу-колхозу дренаж тоже не нужен – больше забот, он и с неулучшенными-то землями не справляется!
Сколько миллионов гектаров в результате осушения и орошения было “списано”, то есть навсегда исключено из земельного фонда государства? Никто толком не знает. Много, много… Миллионы и миллионы га.