Нет похорон многолюднее наших…
Нынче такая толпа провожавших
С гор и долин собралась -
Не повернуться на кладбище было,
Старый и малый стояли уныло,
Низко над мертвым склонясь.
Был он единственный сын у слепого Старца.
На черных носилках сурово
Вот он замолк, недвижим.
Труженик вечный, старательный в деле,
До Алагирского был он ущелья
В каждом селенье любим.
С детства не знал он еды прихотливой,
Не щеголял он в черкеске красивой,
Да и не думал о том.
Скромный, со всеми он был одинаков.
И до сегодня сафьянных чувяков
Мы не видали на нем.
Нынче ж, смотрите, нарядный какой он!
Как у невесты, затянут и строен
Мертвого юноши стан.
Золото ярко блестит на одежде.
Разве оружье на юноше прежде
Кто замечал из крестьян?
Шашка с винтовкой под стать удалому.
Часто ль, однако, с оружьем из дому
Он выезжал, как джигит?
Сроду коня у него не бывало!
Только теперь, когда время настало,
Конь перед мертвым стоит.
Женщины стихли… Умолкло рыданье…
Вот к мертвецу, соблюдая молчанье,
Старец подходит седой.
Темную кожу изрыли морщины,
Шапка, шубенка – из старой овчины…
Думаем: кто он такой?
Вытер он слезы дрожащей рукою,
Выпростал бороду перед толпою,
Взял за уздечку коня.
Смолкли мгновенно пред ним разговоры,
Люди печально потупили взоры,
Плачет, рыдает родня.
Старец на краткое замер мгновенье,
Вдруг он собравшимся на удивленье
Стал не спеша говорить.
Коль не могу повторить его речи,
Друг мой, земляк мой, прошу издалече