– Какой?
– Подружился с палачом.
– Ты становишься зловещим, дорогой Коконнас.
– Так что же нам делать? – с раздражением крикнул тот.
– Найдем королеву.
– Где?
– Не знаю... Найдем короля!
– Где?
– Не знаю... Но мы найдем их и вдвоем сделаем то, чего не смогли или не посмели сделать пятьдесят человек.
– Ты играешь на моем самолюбии, Гиацинт, это плохой признак!
– Тогда – на коней, и бежим.
– Так-то лучше.
Ла Моль повернулся к лошади и взялся за седельную луку, но в то мгновение, когда он вставлял ногу в стремя, раздался чей-то повелительный голос, – Стойте! Сдавайтесь! – крикнул голос. Одновременно из-за деревьев показалась одна мужская фигура, потом другая, потом – тридцать; то были легкие конники, которые превратились в пехотинцев и, ползком пробираясь сквозь вереск, обыскивали лес.
– Что я тебе говорил? – прошептал Коконнас. Ла Моль ответил каким-то сдавленным рычанием. Легкие конники были еще шагах в тридцати от двух друзей.
– Эй, господа! В чем дело? – продолжал пьемонтец, громко обращаясь к лейтенанту легких конников и совсем тихо к Ла Молю.
Лейтенант скомандовал взять двух друзей на прицел.
Коконнас продолжал совсем тихо:
– На коней, Ла Моль! Еще есть время. Прыгай на коня, как делал сотни раз при мне, и скачем.
С этими словами он повернулся к конникам.
– Какого черта, господа? Не стреляйте, вы можете убить своих друзей! – крикнул он и шепнул Ла Молю:
– Сквозь деревья стрельба плохая; они выстрелят и промахнутся.
– Нет, так нельзя! – возразил Ла Моль. – Мы не можем увести с собой лошадь Маргариты и двух мулов, – эта лошадь и два мула ее скомпрометируют, а на допросе я отведу от нее всякое подозрение. Скачи один, друг мой, скачи!
– Господа, мы сдаемся! – крикнул Коконнас, вынимая шпагу и поднимая ее.
Легкие конники подняли мушкетоны.
– Но прежде всего: почему мы должны сдаваться?
– Об этом вы спросите короля Наваррского.
– Какое преступление мы совершили?
– Об этом вам скажет его высочество герцог Алансонский.
Коконнас и Ла Моль переглянулись: имя их врага в такую минуту не могло подействовать на них успокоительно.
Однако ни тот, ни другой не оказал сопротивления. Коконнасу предложили слезть с лошади, что он и сделал, воздержавшись от каких-либо замечаний. Затем обоих поместили в центр легких конников и повели по дороге к павильону Франциска I.
– Ты хотел увидеть павильон Франциска Первого? – сказал Коконнас, заметив сквозь деревья стены очаровательной готической постройки. – Так вот, мне сдается, что ты его увидишь.
Ла Моль ничего не ответил, – он только пожал Коконнасу руку.
Рядом с прелестным павильоном, который был построен во времена Людовика XII, но который называли павильоном Франциска I, потому что он всегда выбирал его как место сбора охотников, стояло нечто вроде хижины для доезжачих, которая теперь была почти не видна за сверкавшими мушкетонами, алебардами и шпагами, как взрытый кротом бугорок за золотистыми колосьями.