– Ох, простите, я не думала, что напугаю вас. Вы ведь знаете, что у вас гости?
– Да, конечно, – наконец проговорил он. – Тина Андреевна попросила принять вас… на несколько дней.
– Это, наверное, ваша рубашка? – спросила Лада и, специально, что бы смутить его подернула ее за ворот, в разрезе из расстегнутых пуговиц мелькнула смуглая грудь.
Давид сглотнул и, не сводя глаз с Лады, проговорил:
– Моя, и тапочки…
– Мы вас, кажется, раздели, – хихикнула Лада, забавляясь ситуацией, и протянула Давиду руку. – Меня зовут Лада, Лада Кренникова.
– Давид Коткин, – представился юноша и пожал протянутую забинтованную ладошку.
– Мою спящую подружку зовут Виолетта, она известная модель, – зачем-то приврала она, стараясь понравиться, – утром познакомлю вас, она красивая,…блондинка.
Вам нравятся блондинки?
– Да, – брякнул Давид и замолчал.
– Какая жалость! Сколько раз в своей жизни я пожалела, что не родилась блондинкой, но вы сами видите, как смешно бы выглядела, вздумай я покрасить волосы.
– Вы очень красивы, – выдохнул Давид, все еще держа в руках стакан с недопитым молоком.
– Ветка самая красивая из нас, – с уверенностью сказала Лада.
– Красивее Тины Андреевны? – спросил искренне изумленный Давид.
– Ах, вот оно что! Вы влюблены в Тину!
– Нет, нет, – запротестовал он, – я просто считаю ее красивой женщиной.
– Бедняжка, вам придется трудней, чем Парису, завтра мы посмотрим, кому вы отдадите первенство! – Лада забавлялась его смущением. – Ну, раз вы такой радушный хозяин, то, может быть, найдете из чего можно соорудить сэндвич? – спросила она.
– Да, да, – заторопился Давид и поставил стакан на столешницу, – сейчас я сделаю…
– Давайте так, – предложила Лада, – сэндвичи я сделаю сама, а вы пока принесете, что-нибудь выпить… не молочное. Ну, так как?
– Шампанское?
– Не тот случай, – и тут же осеклась, – за наше знакомство, конечно, подойдет и шампанское, но в наших широтах любят напитки покрепче.
– Коньяк, виски, водка.
– Дама выбирает водку. А вы молодой человек?
– Я пью молоко.
– Вы пили молоко, – Лада вылила остатки молока в раковину, взяла поданную Давидом бутылку "Столичной" и разлила ее по высоким и узким стопкам. – А сейчас мой друг, разрешите мне вас так называть, мы с вами выпьем на брудершафт.
– На брудершафт?
– Чтобы наша начавшаяся дружба была крепкой, как эта самая водка, – проговорив тост с грузинским акцентом, Лада, притянула Давида за пижамный рукав и поцеловала его в губы.
Он пах молоком и тем понравившимся Ладе одеколоном, которым благоухала ее рубашка. Губы его были по-детски мягкими, Лада снова коснулась их, но теперь уже кончиками пальцев.