– Еще как заговоришь, - выдергивая нож из ботинка и прижимая его плоской стороной лезвия к вялой щеке, пригрозил Дюмарест. - Чувствуешь? Это нож. Я раскалю его докрасна и снова приласкаю тебя. Сказать, в каком месте?
– И все равно ты не заставишь меня говорить. Никто не может приказывать мелевганианскому дворянину, что ему делать, а что - нет. Мы знаем, как надо жить, - и мы знаем, когда и как умирать.
– Ты умрешь, - в ярости пообещал Дюмарест. - Но только медленно, и вряд ли тебе это понравится. Чувствуешь жар пожара? Он близко, но можно придвинуть его поближе. А теперь говори, кто был тот человек, и зачем ему понадобилось похищать ребенка?
– Не знаю. Какое мне до этого дело?
– Куда он забрал его?
Дюмарест скорее почувствовал, чем успел разглядеть, как поверженный мелевганианин с неожиданным всплеском энергии взмахнул сразу двумя боевыми рукавицами. Легко уклонившись от удара, он смотрел, как направленные в его голову шипы с лязгом столкнулись, потом руки малевганианина упали, и он принялся колотить себя по доспехам на груди и паху. С диким криком он вскочил на ноги, его кулачищи беспорядочно месили воздух, затем принялись за открытый провал шлема. На шипах заблестела кровь; продолжая вопить, мелевганианин, слепо пошатываясь, побрел в сторону пышущего жаром пепелища и с ревом рухнул в самую середину раскаленных докрасна углей.
Дюмарест равнодушно наблюдал, как тот горел. Это чудовище повсюду сеяло смерть и разрушение ради собственного удовольствия. Бездумное существо, которое само избрало такую смерть… и которое унесло с собой все, что знало.
Эрл пошевелился, ощущая во всем теле боль от ожогов на лице и руках. Но до того как оказать себе медицинскую помощь, ему предстояло сделать еще кое-что. Хижины выгорели дотла, кругом расстилалась настоящая бойня. Повсюду валялись мертвецы, устремив безжизненные взоры в небо. Дюмарест не стал их трогать. Под забралами шлемов лица «рыцарей» походили одно на другое. Уцелевшие чужаки, кем бы они ни были, улетели на рафте. Их должно было быть не менее двух. Тот великан, что унес мальчика, не доверил бы кровожадным безумцам свой аппарат. Но где-то должен быть еще один рафт, принадлежащий Элраю, который и следовало отыскать.
Катер был погребен под грудой камней и обломков дерева; металлическая обшивка помята, осколки повредили двигатель. Откопав рафт, Дюмарест провозился с ним до самого рассвета, пока солнце не осветило все вокруг своими бледно-зелеными лучами и в голове у него не поплыло от дикой усталости. Вместе с рассветом появились и робкие тени - это уцелевшие хегельты возвращались оплакивать своих мертвых; их голоса устремлялись ввысь и смешивались с утренним ветерком.