1 Возможны фамилии от гидронимов - небольших озер (Кашинские от озера Кашинского) или рек (Нелединские от р. Неледины, притока Мологи, на которой находились их вотчины) (Веселовский С. Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. М., 1974, с. 142, 217), полностью расположенных в пределах владений данной семьи. Однако и этот случай весьма редок. В дальнейшем фамилии типа "Ленский" или "Волгин" могли появляться как искусственные (у артистов, незаконных детей, в качестве псевдонимов).
Известна "театральная" фамилия Ленский, которую носил московский артист Д. Т. Воробьев; в мемуарах А. О. Смирновой упоминается "Ленский, незаконный сын Фомы Лубенского" (Смирнова-Россет А. О. Автобиография. М., 1931, с. 161). Наконец, в бытовом контексте фамилия Ленский могла восприниматься как польская (П был знаком с Адамом Ленским, который чуть было косвенно не сделался причиной дуэли поэта с Соллогубом), хотя в тексте романа ассоциации этого типа автором не предусмотрены ("гидронимический" ряд: Онегин - Ленский снимает оттенок "полонизма").
Ассоциируясь с героическими прозвищами типа "Донской" или "Невский", которые фамилиями не были и фамилий не образовывали, наименования типа "Онегин" создавали литературный образ реальных фамилий.
Принцип образования условно-русских фамилий от названий рек прежде всего был реализован в комедии - жанре, в котором вопрос о соотношении литературных и бытовых имен начал обсуждаться еще в середине XVIII столетия. П явно учитывал опыт построения имен в комедиях: так, фамилия Ленского встречается в "Притворной неверности" Грибоедова (1818), а Онегин упоминается в комедии Шаховского "Не любо - не слушай, а лгать не мешай" (1818). По той же модели образовывались часто и искусственные "театральные фамилии", служившие сценическими псевдонимами.
Такие фамилии, как Онегин, Ленский или Печорин, имели отчетливо-литературный, а не бытовой характер (могли встречаться например в драматургии) и звучали для уха читателя той поры совершенно иначе, чем, например Ростов из "Войны и мира" или Серпуховский из "Холстомера". Во втором случае читатель ощущал натуральность фамилий, это были фамилии, которые могли существовать в реальности. В первом же он отчетливо ощущал момент литературной стилизации реальной русской фамилии. Встречающееся упоминание того, что в начале XIX в. в Торжке проживал булочник Евгений Онегин, если не является плодом вымысла или легенды, вероятно, случайное совпадение. Если же П слыхал об этом, то имя провинциального пирожника могло запомниться ему лишь как курьез.