Наконец он появился. Сент-Малин ждал его все на том же месте. Он окинул товарища быстрым взглядом, и сердце его стало биться ровнее. Эрнотон вышел с пустыми руками, во всяком случае, при нем не было ничего заметного для глаз.
– А вам, сударь, – спросил Сент-Малин, все еще занятый своей мыслью, – вам король что-нибудь дал?
– Он протянул мне руку для поцелуя, – ответил Эрнотон.
Сент-Малин так стиснул в кулаке свою золотую цепь, что одно из звеньев ее сломалось.
Оба направились к казарме.
Когда они входили в общий зал, раздался звук трубы, по этому сигналу все Сорок пять вышли из своих кабин, словно пчелы из ячеек.
Каждый задавал себе вопрос, что произошло нового, и, воспользовавшись в то же время тем, что все оказались вместе, осматривал товарищей, одетых и вообще выглядевших совсем по-иному, чем прежде.
Вырядились они по большей части с большой роскошью, быть может, дурного вкуса, но изящество заменял здесь блеск.
Впрочем, у всех них было то, чего искал д'Эпернон, довольно тонкий политик, хотя плохой военный: у одних молодость, у других сила, у третьих опыт, и у каждого возмещался этим хотя бы один из его недостатков.
В целом они походили на компанию офицеров, одетых в партикулярное платье, ибо за немногими исключениями все почти старались усвоить военную осанку.
Таким образом, почти у всех оказались длинные шпаги, звенящие шпоры, воинственно закрученные усы, замшевые или кожаные перчатки и сапоги; все это блистало позолотой, благоухало помадой, украшено было бантами, «дабы являть вид», как в те времена говорилось.
Людей хорошего вкуса можно было узнать по темным тонам их одежды; расчетливых – по прочности сукна; щеголей – по кружевам, розовому или белому атласу.
Пердикка де Пенкорнэ отыскал у какого-нибудь еврея цепь из позолоченной меди, тяжелую, как цепь для арестанта.
Пертинакс де Монкрабо был весь в шелковых лентах и вышитом атласе: свой костюм он приобрел у купца на улице Одриет, который приютил одного дворянина, раненного грабителями.
Дворянин этот велел принести себе из дому новую одежду и в благодарность за гостеприимство оставил платье, в котором был, слегка запачканное грязью и кровью. Но купец отдал костюм в чистку, и он оказался вполне пристойным; правда, зияли две прорехи от ударов кинжалом, но Пертинакс велел скрепить оба эти места золотой вышивкой, и таким образом изъян был прикрыт украшением.
Эсташ де Мираду ничем не блистал: ему пришлось одеть Лардиль, Милитора и обоих ребят. Ларднль выбрала себе самый богатый наряд, который только допускался для женщин тогдашними законами против роскоши. Милитор облачился в бархат и парчу, украсился серебряной цепью, шапочкой с перьями и вышитыми чулками. Таким образом, бедному Эсташу пришлось удовольствоваться суммой, едва достаточной, чтобы не выглядеть оборванцем.