Мы обменялись с ними какими-то шуточками, и я повел Катю прочь отсюда. Мы вышли из-за деревьев и медленно пошли к столовой; к очереди за апельсинами. Там было шумно, очередь сбилась в толпу, кажется, начиналась свалка.
– Я это сказала просто так, – проговорила Катя, глядя себе под ноги. – Ты ведь понимаешь?
– Конечно.
– Ну вот и все.
– В чем призвание женщины? – еще через несколько шагов сказал я.
Свалилось же на меня такое, подумал я. Раньше я не обижал девочек, и они на меня не обижались. Все было просто и легко, немного романтики, немного слюнтяйства, приятные воспоминания. Свалилось же на меня такое. Что делать? Меня этому не научили. «Для любви нет преград» – читаем мы в книгах. Глупости это, тысячи неодолимых преград порой встают перед любовью, об этом тоже написано в книгах. Но ведь Катя – это не любовь, это часть меня самого, это моя юность, моя живая вода.
Толпа пришла в смутное движение. Размахивали руками. Кажется, кто-то уже получил по зубам. Несколько парней из нашего треста пробежали мимо, на ходу расстегивая полушубки.
– Что там такое, ребята?! – крикнул я им вслед.
– Там без очереди полезли!
– Вперед, Калчанов! – засмеялась Катя. – Вперед, в атаку! Труба зовет! Ты уже трепещешь, как боевой конь.
– Знаешь, как меня называли в школе? – сказал я ей. – Панч Жестокий Удар.
– В самом деле? – удивилась Катя. – Тогда вперед! Колька, не смей! Колька, куда ты?!
Но я уже бежал.
Ох, сейчас мне достанется, думал я. Ох, сейчас мне отскочит битка! Сейчас я получу то, что мне полагается за все сегодняшние фокусы. Я втерся в толпу. Пока еще не дрались. Пока еще напирали. Пока еще суровый разговор:
– Сознание у вас или нет?
– А ты мои гроши считал?
– Чего ты с ним разговариваешь, Лень? Чего ты с ним толковищу ведешь? Дай ему!..
– Трудящиеся в очереди стоят, а бичам подавай апельсинчик на блюдечке!
– А это не простые бичи, а королевские.
– Спекулянты!
– Я тебя съем и пуговицы не выплюну!
– Лень, че ты с ним разговариваешь?
– Пустите меня, я из инфекционной больницы выписался!
– Назад, кусочники!
– А тебе жалко, да? Жалко?
– Жалко у пчелки…
– Я тебя без соли съем, понял?
– Пустите меня, я заразный!
Косматый драный бич вдруг скрипнул зубами и закричал визгливо, заверещал:
– Всех нерусской нации вон из очереди!
На секунду наступило молчание, потом несколько парней насели на косматого.
– Дави фашиста! – кричали они.
– Давайте-ка, мальчики, вынесем их отсюда! – командовал Витька Колтыга.
Конечно, он был здесь и верховодил – прощай любовь в начале марта.
Засвистели кулачки, замолкли голоса, только кряхтели да ухали дерущиеся люди. Меня толкали, швыряли, сдавливали, несколько раз ненароком мне попадало по шее, и слышался голос: «Прости, обознался». Никто толком не знал, кого бить, на бичах не было особой формы. Со всех сторон к нашей неистовой куче бежали люди.