Я не знал, о чем идет речь, но понимал, что не о пустяках. Катя внимательно слушала подвыпившую официантку. Она была бледна, и пальцы ее были сжаты, не было сил у меня смотреть на нее, и в это время из толпы танцующих выплыло заросшее черной бородой лицо Айрапета.
Катя вскочила. Ее муж, медленно переставляя ноги, подошел к нам.
– Здравствуй, девочка, – сказал он и на секунду прижался щекой к ее щеке.
– Арик, дружище! – заорал Сергей, тяжело наваливаясь на стол и глядя, как ни странно, на меня.
– Привет, ребята! – весело сказал Айрапет и опустился на стул. – Дайте чего-нибудь выпить.
Я видел, что усталость его тяжела, как гора, что он прямо подламывается под своими улыбками.
– Коктейль «Загадка», – сказал я и подвинул ему бокал.
– Что я вам, Угадайка, что ли? – сострил он. – Дайте коньяку.
Сзади медленно, деликатно приближались люди из его партии. У них прямо скулы свело от нетерпения.
– Ну, Арик? – спросила Катя.
– Ни черта! – махнул он рукой. – Сернистая вода. Все напрасно. Завтра встанем на новый маршрут.
Кончился апельсиновый вечер. Будьте уверены, разговоров о нем хватит надолго. А завтра… Впереди пойдут бульдозеры, за ними тракторы-тягачи потащат оборудование – вышку, станок, трубы. Может быть, вертолет перебросит часть людей, и они займутся расчисткой тайги для буровой площадки. К вечеру люди влезут в спальные мешки и погрузятся в свои мечты. Может быть, Витя Колтыга найдет время полистать журнал «Знание – сила», а уж Базаревич-то наверняка поваляется в снегу, а Кичекьян закроет глаза и услышит гремящий фонтан нефти.
Синоптики предсказывают безветренную погоду.
– Больше верьте этим брехунам, – ворчат на «Зюйде».
Вслед за ледоколом в шорохе размолотого льда пойдет флотилия сейнеров. Ледокол выведет их к теплому течению и даст прощальный гудок. У Геры Ковалева руки, как доски, трудно ему держать карандаш.
– Талант ты, Гера. Рубай компот, – скажут ему вечером в кубрике Иван, и Боря, и Валя Костюковский.
Может, кому-нибудь и помогает крем «Янтарь», но только не Люсе Кравченко. Поплывут по ленточному транспортеру кирпичи. Все выше и выше поднимаются этажи. Кран опускает контейнеры прямо в руки девчат.
Еще один контейнер, еще один контейнер, еще один этаж, еще один дом, магазин или детские ясли, и скоро вырастет город, и будет в нем памятник Ильичу, и Люся после работы со своим законным мужем Витей Колтыгой пойдет по проспекту Комсомола в свою квартиру на 4-м этаже крупноблочного дома. Вот о чем думает Люся.
– Эй, мастер, нос обморозишь! – крикнет Коля Марков задумавшемуся Калчанову, и тот вздрогнет, сбежит вниз по лесам, «прихватывая» подсобников.