– Стража! – неожиданно гаркнул Николай, не спуская с меня пронзительного взгляда.
Дверь моментально отворилась. В комнатенку, тяжело пыхтя, ввалился Глава Стражьего предела, за его спиной несмело топтались два охранника.
– Увести! – кивнул на меня Савков и, натягивая перчатки, быстро встал.
– Чего к полу приросли?! – заголосил Главный, подгоняя молодчиков. – Забирайте девку! Немедленно!
– Я не сказал «девку», Архип Матвеевич! – холодно отозвался Николай, потом вынудил меня подняться со стула, сжав руку чуть повыше локтя.
– Ну… да… – опять сконфузился Главный и неловко откашлялся. – Уведите госпожу… в ее спаль… камеру.
– Наташа, если решишь признаться, то просто позови меня. – Савков проникновенно заглянул мне в глаза. – Просто позови.
– Спасибо, мой спаситель, – криво усмехнулась я, вырываясь. – Я всенепременно позову тебя, когда буду стоять на виселице.
– Глупая маленькая идиотка, – хмыкнул он, отчего-то довольно улыбаясь. – Ведь ты ни капли не изменилась. Видать, жизнь не набила тебе шишек.
– Набила. Одну. Чуть больше года назад. Да такую, что до сих пор ноет, – зло отозвалась я.
Потом меня закрыли в крохотной камере-клетке, здесь же, при конторе Стражьего предела. Ее холодные каменные стены истекали ледяной влагой, сбегающей, как струйки пота, от самого потолка до грязных плит пола. В углу зияла дыра для естественных нужд, невыносимо воняющая нечистотами и заглушающая даже запах жасмина от магии, окутывающей прутья. Вместо ложа имелся грязный соломенный тюфяк, переживший ни одно поколение арестантов. К крюку в стене была прикреплена цепь, к ее концу приковали медный кувшин с вонючей зеленоватой водой. Пить хотелось невыносимо, но отведать здешней водицы отчего-то не тянуло. Соня тихо поскуливала в соседней клетке, окончательно измученная диметрилом. В голову приходила шальная мысль, что до рассвета ведьма не доживет – камень, перекрывающий любую магию, убивал колдунов и посильнее нее.
Наручники мне сняли, подозреваю, по велению Савкова, услужил друг разлюбезный по старой памяти. И теперь я со страхом наблюдала, как будто бы живой браслет, поблескивая зеленоватой дымкой, медленно уменьшает диаметр, все сильнее и сильнее сжимая запястье. Уверена, Лопатов-Пяткин специально затягивает поводок, чтобы не забыла о нашем договоре и помалкивала, когда следует.
Я поскребла зачесавшуюся ногу и задрала штанину, заметив красный волдырь от укуса клопа. Великолепно! Такой маленький тюфяк, что с блохами нам не поместиться. Поднявшись, я подошла к прутьям, окутанным магическим разрядом, и вдохнула привычный запах жасмина. Голова гудела от мыслей.