– Дочь моя! – нервно перебирая тонкими пальцами ложечку, обратилась она к Жанне. – Война – дело не женское и очень скучное. Госпожа Меньле, хоть я и не одобряю скандального поведения этой особы, была права: надо вернуться домой, и переждать досадную заваруху!
– Ах, что Вы, матушка! – церемонно ответила Жанна. – Я не могу столько ждать!
«Не за горами и старость» – добавила она про себя.
– Но Вы правы. Вы должны выехать обратно немедленно! Мы не можем подвергать наши земли риску, столь долго оставляя их без госпожи, раз уж началась новая усобица. Да и Ваше здоровье, я вижу, заметно пошатнулось в здешнем климате. Мессир Ламори был, как всегда, прав. И пока военные действия не развязаны, Вы должны как можно скорее вернуться в Гиень.
Мадам Изабелла очень растрогалась и чуть не прослезилась от неожиданной чуткости дочери.
– Но Жанна, как же я Вас оставлю? – спросила она.
– Раз я теперь фрейлина Анны Бретонской, то большую часть времени я буду проводить во дворце, так что волноваться за меня нет абсолютно никаких причин. Завтра мы будем представлены герцогу и герцогине, а послезавтра Вы покинете Ренн, – рассудительно сказал Жанна, внутренне ликуя:
«Война – это же здорово! Это множество кавалеров, множество интриг! Вихрь событий, пьяные от побед мужчины! Матушка со своим глупым „корабликом“ была бы только помехой!»
* * *
– … И запомни, Cara mia, как настанут холода, смазывай лицо госпожи маслом из лилий или нарциссов. Если же летом на солнце долго пробудет и кожа станет сухой и шершавой, смешай розовое масло, яичную муку и выжимку из дыни. Намажь на вечер… Если же госпоже Жанне приспичит совсем белокурой стать, возьми смолы сосновых шишек и розового масла по одной мере. И две меры осадка старого вина. Смешай хорошенько и нанеси на волосы. Пусть три дня так ходит, не стонет. Правда, потом отмывать замучаешься… Эх, наши итальянские донны лучше делают: одевают широкополые шляпы – одни поля, тульи нет – волосы по эти полям ровно раскладывают, смачивают морской водой и на балкон, или на крышу… Под летнее солнышко. Сидят, выгорают… Потом долго-долго отполаскивают волосы в ромашке, потом в слабом уксусе. И опять в морской воде… И на крышу… Бросить бы это все к чертовой бабушке, забрать тебя и вернуться на родину!.. – напоследок учил и философствовал мессир Ламори, обнимая в повозке Жаккетту.
Ему так и не пришлось перебираться в дом.
Содержимое повозки только уменьшилось на сундуки Жанны, да на нубийца, уже заселившегося прошлой ночью на чердак. (По пути, он чуть не столкнулся нос к носу с вышедшей по неизвестным надобностям госпожой Изабеллой. Только темнота спасла Абдуллу от разоблачения, а графиню от нервного припадка и седых волос.)