Главным блюдом небольшого застолья в четверг Жанна решила сделать Балдуина Дюбуа.
«Раз уж все равно придется терпеть его болтовню, о великой роли инквизиции и ее слуг, то хоть не одной. Пусть развлекает гостей. Да и нужно узнать, кстати, что там за дела с баронессой де Шатонуар. Это надо же надо придумать, колдовством извела своих супругов! Видимо, родственники решили раз и навсегда вывести ее из игры. Очень ловкий ход… интересно, как мадам Беатриса будет выкручиваться? Она дама с опытом, хотя какой опыт поможет против святого розыска?…»
Подобные раздумья настроения Жанне не прибавили, но и на внешнем облике не отразились.
Усилиями Жаккетты окончательный глянец из притираний и белил скрыл даже намеки на то, что в головке Жанне когда-либо гостили мысли.
* * *
Гостей собралось больше, чем предполагалось. Взглянуть и послушать диковинку захотели многие. Тем более что всерьез ученика инквизитора никто не принимал.
Франсуаза привела даже шевалье Филлиппа. Тот, впрочем, без малейшего стеснения раскланялся перед Жанной, сравнил ее с амазонкой и вообще проявил полное равнодушие и пренебрежение к судьбе наказанного друга, шевалье Жана.
Балдуин не подвел ничьих ожиданий и, как глухарь на току, самозабвенно рассыпал перед ехидно переглядывающимися слушателями алмазы своего красноречия.
Разговор начала баронесса де Круа, после смерти герцога считавшая Жанну чуть ли не родственницей.
– Дорогой господин Дюбуа, а Вы не боитесь иметь дело с колдунами? Ведь они могут заколдовать кого угодно!
– Нет, госпожа баронесса, – снисходительно улыбнулся Балдуин. – Как только чародей попадает к нам в руки, дьявол отступается от них и они становятся кроткими, как телята. Ну и, конечно же, мы принимаем меры безопасности.
– Какие? – в меру округлила глаза баронесса.
– Главное, это не позволить арестанту взять что-либо с собой из дома: любая вещь может быть амулетом. И, обязательно, нужно первым увидеть колдунью, прежде чем она бросит на тебя взгляд – тогда она не сможет воспользоваться своими чарами.
Порхая серебряной вилочкой над салатом, Франсуаза вскользь заметила:
– А я слышала, господин Дюбуа, что некоторые отцы церкви не верят в колдовство…
– Всякого, кто не верит в колдовство и чародейство, Святой Отец объявил еретиком! – отрезал Балдуин.
– А почему же, несмотря на усиленную борьбу Ваших братьев по ордену с этим злом, оно все больше ширится и процветает? – насмешливо спросил шевалье Филлипп, поправляя роскошный пояс.