– Про тебя – разговор особый. Колдунам да упырям, да нечисти всякой кровавая забава – в самую сласть. Вот и тешился, отчего ж не потешиться? Клинок тебя не сечет, стрела не бьет. Я так разумею: кабы не мое заклятие, так и на нас бы после сечи кинулся. – Народ притих, напряженно вслушиваясь в спор. – А рать подошла, потому что Истома тиуна своего в полюдье отправил… Жаден Истома…
– И чего же Истома его в полюдье отправил именно тогда, когда на вас тати нагрянули?
Азей почернел еще больше.
– На то он воинский вождь.
– Над ним другой вождь есть, Перуном кличут, без воли его ни одно воинское дело, ни один поход не решается. Раз пошла малая рать в полюдье, выходит, так Перун захотел.
– Верно говорит пришлец, – раздался чей-то голос, – не время сейчас для полюдья.
– И за нас дюже зло бился чужак, я видел!
– Пусть Гнедыш скажет, – послышались выкрики, – пусть скажет, он мужик башковитый.
В круг вышел людин, тот самый, похожий на Григория Распутина, лицо его было хмуро.
– Испытать его надобно! – немного помедлив, сказал Гнедыш. – Пущай доказательства с ходу явит, так оно и по правде, и по чести будет. Коли чист он, то и пущай ступает на все четыре стороны. А коли упырь, так мы с ним по-свойски. Верно говорю, люди?
– Верно, Гнедыш, верно, – послышались голоса.
– Пусть явит обществу гром и молнию, тогда поверим!
– Да, и шоб на небе ни облачка!
– А с Опалихой как поступим?
– Да знамо как, – хмуро проговорил Гнедыш, – на мостки стащим, руки свяжем да в воду бросим. Коли утопнет, то не ведьма она, выловим. Значит, поклепал на нее чужак, за то ему наказание. А как плавать на воде станет, значит, и вправду ведьма, в костер ее.
Ведун, улучив момент, когда толпа немного притихнет, достал из-за пазухи связку оберегов, поцеловал.
– Сход решил! Как разгорится погребальный костер, устроим испытание. – С ненавистью Азей скосился на Степана. – А пока, соколик, посидишь в порубе, чай, привычный.
– До того он побудет в моей дружине, – раздался хриплый голос. – Негоже вою без причины в яме томиться.
Алатор подскакал к Степану, кинул повод трофейного скакуна:
– На-ка.
Белбородко вскочил в седло и, вдавив пятки в бока скакуна, помчался прочь, туда, где у самой реки стояли телеги и вились дымы костров. К воинскому стану.
* * *
У берега широким полукругом стояли телеги, на которые была грудами свалена хазарская сброя: кривые сабли, кольчуги, небольшие щиты, шеломы с личинами и без… За каждую такую кольчугу можно двух, а то и трех коней добрых выменять, а клинки некоторые и вовсе на вес золота. Да золото, оно бы лучше. Не станет же вой на торжке стоять, сброей торговать, а своя у всех справная – две не наденешь. Вот и выходит: татей побили, а всей добычи – оружную избу пополнить. Не дело это.