Парень, звавшийся Чуйком, облюбовал высоченный клен. Ветви его начинались довольно низко, так что забраться труда не составляло. Он бережливо скинул рубаху, картинно поплевал на руки и полез.
– Не зевай, – крикнул Гридя, – вокруг поглядывай!
– Ить, поучи еще меня! – Чуек плюнул, угодив Гриде в ухо.
– Ну, спустись только, – взвизгнул тот.
– А и спущусь, еще и наподдам! – Чуек скрылся в ветвях, и некоторое время был слышан шорох листвы. Но вот все стихло. Видно, оглядывался дозорный.
«Долго он что-то», – подумал Степан. И еще подумал, что как-то уж очень громко гомонят птицы и стрекочет какая-то мелюзга в траве. Чего они переполошились-то?
Вновь зашелестела листва, затрещали ветви. Чуек, бледный как льняное полотно, спрыгнул на землю.
– Дымина от селища валит! – в ужасе прошептал он. – А тама, – он показал полудне, – тама коровы наши. Лежат, роднехонькие, не шелохнутся, должно, татями прибиты.
Гридя недоверчиво зыркнул на него:
– Чего брешешь? На что татям скотину убивать? За живую-то поболе дадут!
– Ах, брешу?! – взорвался Чуек. – Cам залезь да посмотри!
– Вот еще!
– Тогда захлопнись, не то зубы посчитаю!
– Это мы еще посмотрим, кто кому посчитает!
Они покатились по земле, щедро раздавая друг другу тумаки. Чуек был крупнее и старше, так что Гриде доставалось изрядно.
Поняв, что окриком не обойтись, Степан урезонил отроков более действенным способом. А именно, взявши и того и другого за ухо, поднял и развел в разные стороны.
– Эй ты, поосторожней! – завопил Чуек. – Ухо оторвешь, батька с тебя шкуру спустит.
– Дурак ты, Чуек, – кривя губы от позора и боли, сказал Гридя, – ничего твой батька ему сделать не сможет.
Степан отпустил парней. У обоих уши горели.
– Еще сцепитесь, головы поотшибаю. Давай, Чуек, по порядку, что там горит и какие коровы…
По словам парня, над их селищем поднимался густой черный дым, а рядом со стеною гарцевали какие-то конники. Коров же он обнаружил недалече, на лесной поляне. И незачем было ухи ему крутить, потому как начал все Гридя, а он, всем известно, бедовик, и ничего хорошего от него ждать не приходится.
* * *
Чуек не соврал. Поляна и вправду была усеяна коровьими тушами. Почти из каждой торчала стрела. Похоже, убивцы спешили, иначе почему не выдернули стрелы, а то и вовсе топорами не воспользовались?
Некоторые животные были еще живы и жалобно, протяжно мычали. Ветер относил их плач, так что со стороны пастбища ничего нельзя было услышать.
– Надо бы добить, – всхлипнул Чуек, – чего зря животине мучиться.
– Мы так до вечера провозимся, – проворчал Степан, – не до них.