– Мне уйти дозревать в темное место, как банану?
– Нет, зрей рядом, под присмотром, – подумав, заявила Лена. – Пошли, пошли, зеленый…
Вероника Федоровна, совершенно не ждавшая гостей, обрадовалась приведенному кавалеру ровно на столько же, насколько он обрадовался знакомству с ней: вроде бы лестно и знаменательно, но так не вовремя!
Предвосхитив мамины вопросы, Лена громко объявила:
– Мамуля, знакомься! Это Иван!
Мама попыталась скрыть удивление и брякнула первое, что пришло в голову:
– Очень приятно! Леночка так много о вас рассказывала!
Лена тут же отвлекла изумленного Ивана поиском тапочек, и пока он, кряхтя, рылся в ворохе разнокалиберной женской обувки и выискивал на свою гигантскую лапу подходящую баретку, которой там и в помине не было, она пояснила:
– Я не удержалась и рассказала маме о нашем сегодняшнем знакомстве. Ничего, что я тобой уже похвасталась?
Иван что-то промычал снизу, а Лена, наступив на ногу выкатившей глаза маме, пропела:
– Мамуля, пошли в кухню, а то тут места мало, Ивану развернуться негде.
Вероника Федоровна намек поняла и рысью рванула из прихожей.
– Где Олег? И почему ты тащишь домой мужика, с которым только что познакомилась? – без предисловий выпалила мама, торопясь получить необходимую информацию, пока сопящий босоногий Иван не помешал допросу.
– Это любовь, забудь про Олега. Мы останемся ночевать, – телеграфировала ей Лена.
Мама открыла было рот, чтобы высказать свое ценное многоопытное мнение по поводу скорости развития их отношений, но не успела. В кухню ввалился Иван, виновато сообщив, что тапочки он не нашел.
– Вы не волнуйтесь, носки у меня чистые, я не наслежу, – добавил он на всякий случай.
Мама молча кивнула. Мужик казался примитивным до безобразия. Но внешне интересным: широченные плечи, круглая, как сковорода, физиономия, спокойная улыбка и добрые глаза веселого дворового пса. Как реагировать на этот конструктор, она не знала, поскольку не было возможности сравнить этого гоблина с так и не предъявленным ей бизнесменом.
Иван кукожился и боялся шевелиться в крохотном пространстве их квартиры. Он выглядел как огромный плюшевый медведь, упакованный в маленькую коробку. От бесплодных попыток съежиться до разумных габаритов он вел себя еще более скованно и неловко, теряя нить беседы и затравленно кося глазом на Лену. Общество мамы, в ускоренном темпе выяснявшей всю его подноготную, парня явно тяготило. Вопросы из Вероники Федоровны сыпались пулеметными очередями. Видимо, боясь, что молодые сию секунду пойдут ломать кровать, она, не дослушав ответов, задавала все новые и новые вопросы. За полчаса беседы она уже знала, что Иван перспективный, образованный, но без жилплощади, немного старше Лены, но без вредных привычек, простоватый, но без многочисленной периферийной родни. Голодный Иван, любезно напоенный чаем, скромно поедал бутерброды, которые Лена не успевала ему лепить, но от ужина вежливо отказывался, боясь отпугнуть вероятную тещу своим аппетитом.