Однако Библиотека, претерпев ряд тяжелых событий в связи с неблаговидной деятельностью директора И. И. Маханькова (при нем исчезло бесследно несколько сот книг; он был снят к 1 июня 2004 года и переведен в другое место), открылась для читателей только 23 сентября 2004 года (в день рождения А. Ф. Лосева) при новом директоре В. В. Ильиной в торжественной обстановке. Через месяц, 18 октября (именины А. Ф. Лосева), в Библиотеке был отслужен молебен и совершено ее освящение.
23 сентября 2006 года (день рождения А. Ф.) во дворе Библиотеки «Дом А. Ф. Лосева» был торжественно открыт памятник философу с надписью: «Великий русский философ Алексей Лосев» (скульптор проф. В. В. Герасимов). Открыта постоянная музейная экспозиция, посвященная жизни и творчеству А. Ф. Лосева.
Виктор Троицкий
О Лосеве
(заметки ad marginem)[379]
Для начала следует разъяснить подзаголовок. Он в равной мере относится как к форме, так и к содержанию «Заметок».
Темы для повествования взяты преимущественно с обочины того обширного поля, где в результате труда прилежных исследователей уже во множестве скопились редко замечаемые факты и подробности. Разглядывая их, мне все-таки хотелось «судить о Лосеве» по возможности совокупно, от края до края. Прием понятный, поскольку поле это чрезвычайно велико и за малое время, одолевая пядь за пядью, его никак не пройти, а потому приходится искать – буквально – обходные пути. Но прием этот и оправдан только в том случае, если предмет исследования составляет единое целое, потому-то с ним можно соприкасаться даже через малости. Жизнь и творческое наследие А. Ф. Лосева – цельны.
Помета ad marginem относится, как уже сказано, и к форме. Каждая из предлагаемых миниатюр (или, если угодно, эссе) почти сама собой сложилась на смешанном языке, строилась на пересечениях и зацеплениях языка философии, языка истории, языка культурологии, языка художественной литературы. Кажется, иным способом, то есть с помощью одного какого-либо специального средства выражения – особенно при обязывающей лапидарности, – попросту нет возможности охватить и удержать эти самые «мелочи». Да еще если таковые относятся к выдающейся личности, оставившей заметный след в каждой из перечисленных сфер человеческой деятельности, а на своей судьбе приявшей отсветы большой трагической эпохи.
В итоге если и получилась правдоподобная (либо живописная – жизни подобная) картина, то, конечно, только мозаичная. Впрочем, мне больше по душе иное художественное уподобление. Можно представить не одну картину, а серию небольших офортов (характерны одинаковый формат, сходное колористическое решение, скупая манера графики), которые размещены в ряд на стене картинной галереи. Тут всякий зритель волен или ускоренно пройтись вдоль всей последовательности от начала до конца, или надолго останавливаться возле каждого изображения, или всего лишь отметить для себя несколько особых касаний иглы по металлу.