Птица, гулко хлопая крыльями, полетела прочь. Настя осторожно подняла голову. Ребята, только что топавшие в двух шагах от нее, скрылись за поворотом. Вокруг стояла засасывающая тишина. Справа явственно послышался легкий хруст шагов. Кто-то бежал, мелко перебирая короткими лапками.
Павлова вскочила на четвереньки и нос к носу столкнулась с зайцем. Белый, пушистый, он сидел, сжавшись, тревожно водил влажным носом, косясь на Настю черными бусинками глаз. От неожиданности девочка открыла рот. Заяц был близко, очень близко, руку протянешь и коснешься теплого меха. Но шевелиться было боязно – вдруг заяц превратится во что-то страшное и укусит.
Зверек тоже не двигался, напряженно вглядываясь в Настю. Но вот он дернул головой, одно ухо встало торчком, он прислушался, а потом развернулся и поскакал прочь.
– Погоди! – в каком-то оцепенении прошептала Настя. – Постой!
Она поползла за зайцем. Ей очень захотелось еще раз как следует его рассмотреть, погладить по мягкой шерстке, подержать в руках. Но заяц убегал, смешно взбрыкивая задом. Делал он это неспешно, как будто зовя Настю за собой. Она и ползла за ним, ползла… пока заяц не исчез. Только что прыгал перед ней, мелькал белый хвостик. И вот уже никого перед Павловой нет.
Настя попятилась. Со всех сторон ее обступила темнота. Она почувствовала, как леденеют руки в промокших перчатках, как холодят ноги штаны, промокшие на коленках.
Павлова вскочила, завертелась на месте. Вокруг был лес. Темные стволы деревьев, хмурые елки.
Откуда она пришла?
Оттуда? – Там кусты, елки.
Оттуда? – Там сугробы, темные деревья.
Оттуда? – Там темнота, гудящий ветер.
«Только не бояться. Не бояться!» – начала уговаривать она сама себя. И тут же вспомнила общеклассную шутку, которую так любил рассказывать Паганель: «Попробуй хотя бы секунду не думать о белом зайце». А как о нем не думать, если он так навязчиво лезет в голову. Не секунду и не две, а постоянно! Так и страх, тонкой струйкой заползающий в душу. И ни скрыться от него, ни убежать.
Шарахнулась по веткам темная тень. Крупная птица, шурша крыльями, перелетела с дерева на дерево. Настя запрокинула голову, чтобы посмотреть на нее, и вдруг почувствовала, что заваливается на спину. Снег уходил из-под ног. Павлова опрокинулась навзничь. Падение было каким-то бесконечным. Она все летела, летела и не могла остановиться.
– Настя! – тихо позвал Миша. – Куда она делась?
Рыбкин с Токаевым стояли на просеке. Всю дорогу они слышали рядом с собой бормотания Павловой. Ее причитания так надоели ребятам, что они не заметили, как Настя от них отстала.