– Имей совесть, Яна! – Семену Семенычу такое предложение по вкусу явно не пришлось.
– Позже это может стать просто бессмысленным, – настаивала гадалка.
Три Семерки виновато посмотрел на жену и, пожав плечами, произнес:
– Придется согласиться…
– Ради вас, Яночка, – Маргарита Ивановна посмотрела на Милославскую, – всегда пожалуйста. А теперь отставить все разговоры! – женщина сама села, наконец, за стол и дала команду приступать к трапезе.
В тарелках дымился борщ, приготовленный по оригинальному, раздобытому где-то хозяйкой дома рецепту. Маргарита Ивановна была поклонницей традиционных блюд, но готовила их просто исключительно и бесподобно. Семен Семеныч, звучно прихлебывая, страстно уничтожал содержимое тарелки и, даже получив несколько замечаний от жены, не умерил пыла.
Он первым съел борщ и, с довольным видом отставив тарелку в сторону, стал приглядываться к тому, что красовалось на закопченном стареньком противне, заранее вынутом его супругой из духовки. Милославская дивилась такому зверскому аппетиту приятеля, поскольку тарелки, в которые был разлит борщ, являлись довольно вместительными. Однако, судя по тому, с каким рвением он стал отламывать от запеченной в тесте курицы крупный окорочок, места в его желудке было еще достаточно.
Впрочем, эту особенность натуры Руденко Яна подметила уже давно. Маргарита Ивановна часто выезжала из города – то на дачу, то еще куда-нибудь. Перед отправлением она до отказа забивала холодильник, который, благодаря стараниям Семена Семеныча, в ближайшие же два дня был безжалостно опустошен. Три Семерки переходил на полуфабрикаты, начинал чаще наведывать Яну, чтобы та его подкармливала. Однако, она, в отличие от Маргариты Ивановны, редко осмеливалась взять на себя исключительно все обязанности по готовке, так как занятия кулинарией были вообще не в ее вкусе. И тогда в душе избалованного ленивца поневоле рождалась способность к кулинарному творчеству.
Вскоре ко второму блюду приступила и Маргарита Ивановна. Посмотрев на Милославскую, она удивленно воскликнула:
– Яна, а вы что же сидите?
– Нет, нет, спасибо, я уже сыта.
– Чем же вы сыты? – не понимала искренне ошарашенная женщина.
Чтобы успокоить заботливую хозяйку, гадалка ответила:
– Я еще чаю попью, не переживайте.
– С ола-а-а-дьями! – горделиво протянула Маргарита Ивановна.
Волей-неволей Милославской пришлось впихнуть в себя и один пресловутый оладик, после чего она произнесла:
– Семен Семеныч, поторапливайся, иначе мы ничего не успеем.
Руденко лениво потянулся, думая, очевидно о том, что сейчас предпочтительнее было бы полежать на диванчике у телевизора, но все-таки кивнул в знак согласия. Через пятнадцать минут Три Семерки был практически готов к выходу. Он предложил Яне выйти на балкон – покурить на дорожку. Та охотно согласилась, желая хоть в какой-то степени избавиться от неимоверной тяжести в животе.