– А если вы думаете, – продолжала Лилия, – что подловите меня на том, что я не спросила, какой именно день имеется в виду, то можете и не надеется – этот затасканный приемчик не сработает – от Анны я прекрасно знаю, что за день интересует вас в данный момент.
– А ночь? – голос Яны был насмешлив. Теперь она нанесла удар и наблюдала за реакцией собеседника. – Поближе к рассвету вас видело так же много народу? И сегодня тоже?
Краска неожиданно выступила на ее щеках, но Тихонова ни на минуту не опустила глаз. Решительно и спокойно смотрела она в лицо Яны, а затем четко произнесла:
– После работы я была с мужем.
– Вы спите с ним в одной комнате? Или, может, ваши аппартаменты расположены далеко от него? Именно поэтому, пожелав спокойной ночи супругу и поцеловав его в щечку, вы могли ускользнуть назад, на работу? Ведь там ваш новый сторож в состоянии предложить более увлекательное занятие, не так ли? Когда же вы спите, интересно было бы узнать.
Лишь на одно мгновение Тихонова лишилась дара речи. Алые пятна на ее смуглых щеках выделялись все резче и резче. Выражение ужаса, стыда, отчаяния и даже ненависти промелькнули в глазах и исказили на секунду ее черты. Яна невольно отвела взгляд, заметив, что на растерянном лице Лилии проступили незаметные ранее морщинки и складочки, выдающие истинный возраст и даже старящие ее.
– Откуда вы узнали о нем? – глухим голосом проговорила она, судорожно затушив сигарету. Казалось, маска женственной самки, купающейся в лучах мужского поклонения красоте, в одно мгновение слетела с ее лица. Даже движения стали естественными и более спокойными. Яна наконец-то видела настоящую Лилию, ту, которая, наверное, представала лишь перед самыми близкими людьми, заслужившими особое доверие.
И к этой женщине Милославская даже, хотя ей самой данный факт и казался удивительным, испытывала не презрение, а некоторую жалость. Она понимала, что женщине в этом жестоком мире, не становясь при этом чьей-то подстилкой, добиться столь значительного успеха не так легко, как мужчине. В российском бизнесе волчьи законы и выживает сильнейшей. Сила же Тихоновой была в ее всячески выпираемой внешне женственности и слабости, показушности, столь чуждой самой Яне, предпочитающей практически всегда действовать прямо и открыто.
Но в данный момент Яна, несмотря на свою прямоту, решила не сообщать о том, что она стала случайной свидетельницей любовной сцены, а представить все в качестве видения, чтобы произвести впечатление на Лилию:
– Я же экстрасенс. Я видела вас своим внутренним взором. Например, сегодня ранним утром я видела вас на кухне ресторана. Помните шоколадный сироп?