Дунаев сломя голову помчался по настилу – все девчонки только диву дались, никогда бы не подумали, что их старый начальник может так носиться. Вскоре Юле с Майей дали посмотреть на новое сокровище. Кусочек бересты был совсем крошечным и чёрным, будто обгорел. Кривые буквы на нём кто-то процарапал острой палкой.
Сёстры до сих пор не очень верили в историю: они хотя и знали, что в глубокой древности вокруг кипела жизнь, но совсем не представляли, что там было. О чём думали, что чувствовали, что хотели предки? Первый раз увидев надпись, сделанную русичем, умершим семь веков назад, девчонки ощутили нечто новое. Старинный человек как будто жал им руку. «Так они на самом деле?...» – чуть не вырвалось у Юли.
Несмотря на это, прочитать древнюю грамоту девчонки не сумели. Странно! Буквы вроде все понятные... А смысла – никакого!
– Я и сам тут ничего не разберу, – сказал Дунаев. – Гиппиус поможет. Главное – смотрите: грамота разорвана. Боярин Волк, наверно, разозлился, получив её. А может, сам писал, да не отправил.
Наконец, случилась третья радость. Кто-то из работников нашёл в земле фигурку костяного гусляра. Гусляр был безголовый. Посмотрев его, начальник сразу же сказал, что бошку отломили ещё в древности... но уж очень хотелось отыскать её! Поэтому всю землю из квадрата, где нашли скульптуру, на отвал не вынесли – решили перебрать ещё раз. Для такой работы отрядили Майю... и студента! Пару посадили возле столика начальства, выставили полные носилки с рыхлым грунтом – и вперёд, ищите!
Юле было плохо видно, как там идёт дело, но она не сомневалась, что сестра безумно счастлива.
Олеся между тем совсем устала. Два последних часа она даже не притворялась, что работает: Дунаева-то не было поблизости. Зато явились кавалеры – траншейщик и два мусорщика.
Мусорщики отличались тем, что получали на раскопе больше всех – сто сорок рублей в день независимо от того, что они сделали. Поэтому мальчишки – а мусорщики были именно мальчишками, моложе даже Юли, – почитали себя главными и гордо назывались «мусорами». Их обязанности были несложны: поддерживать порядок на раскопе, выносить большие камни (если попадались археологам) и ставить белый зонтик над Дунаевым.
– МУСОРЩИКИ-И-И! – кричал он временами, и мальчишки что есть сил неслись по поручениям.
Траншейщики же были примечательны своей особой грязью. Влажность почв, конечно, заставляла отводить куда-то воду из раскопа – этим-то они и занимались, роя по периметру канавы, бесконечно углубляемые. От всей этой работы под конец дня парни были чернее трубочистов. Мылись они тут же. Из соседнего детсада к раскопу провели трубу, в ней были краники, а низом шёл толстенный жёлоб. Там обычно мыли руки, брали воду, выливали грязную. Траншейщики влезали в этот жёлоб целиком, чтоб как-то хоть отдраить сапоги и куртку. Эти парни были старше – лет четырнадцать.