Увидев ее, кучка малышей бросилась врассыпную. Охранник выпучил глаза. Уборщица взвизгнула. Какой-то парень дико уставился на нее, а потом разразился долгим, нервным смехом.
К счастью, в коридоре было зеркало. Глянув сама на себя, Люба отшатнулась. Лицо, руки, одежда – в жирной грязи туннеля, в черной подвальной пыли, в пятнах ржавчины. Клочья паутины на волосах. Хоть сейчас в кино сниматься, в фильме ужасов.
Люба добежала до туалета и долго-долго пыталась отчиститься.
Потом как бы случайно «потеряла» ключ от кабинета там, где его наверняка найдут. Наконец окольными путями выбралась из школы и, чтобы не позориться, как вор прокралась к дому.
Дома, отмывшись, она первым делом, пока не было родителей, открыла книгу «История Елизаветинска», купленную десять дней назад и восхитительно пахнущую типографской краской. В разделе по девятнадцатому веку она почти сразу отыскала строки о П.П. Левкоеве.
«Стоит упомянуть еще об одной примечательной фигуре времен Николая II. Петр Петрович Левкоев, некогда купец по первому разряду, стал одним из зачинателей местной шерстяной промышленности. К 1905 году его шерстопрядильная фабрика уже насчитывала 800 рабочих и приносила годовой доход, достаточный для содержания штата прислуги в 20 человек, кареты, 8 лошадей, устройства пышных приёмов несколько раз в год, а потом и приобретения автомобиля – диковинки по тем временам. Как же печально сознавать, что эти ростки процветающего рынка были так грубо задушены большевистской нечистью! К сожалению, личная жизнь Петра Петровича складывалась не очень удачно. Известно, что с женой у него были весьма натянутые отношения, а детей не имелось вовсе. Возможно, на почве этой личной трагедии промышленник и заразился ядом революционного прожектёрства. Историками точно не доказано, но есть предположения, что он спонсировал банду, в советской литературе именуемую «кружком Морщихина». Но даже если и так, пришедшие к власти плебейские орды не пощадили бывшего купца, не простили ему его происхождения и честно заработанных денег. В одну из ночей декабря 1918 года его пришли арестовывать. Как Петр Петрович сумел скрыться – неизвестно. Отряд чекистов даже умудрился понести потери при невыясненных обстоятельствах. Левкоевскую фабрику, конечно, национализировали, а о самом промышленнике не было больше никаких вестей: он словно испарился. Сейчас в его доме, спроектированном архитектором Ванюшиным, находится детская художественная школа».
И как же Люба раньше не додумалась, что шарик на экслибрисе Рогожина – это клубок шерсти! В одну секунду все в ее голове выстроилось по порядку. Арест Рогожина – бегство по туннелю к отцу, в убежище, о котором говорится в записке. Почти через два года – все наоборот, отец скрывается у сына. За ним погоня, подкоп обнаружен чекистами. Левкоев запирает внутреннюю дверь. Собравшиеся около нее преследователи – наверное, ломать хотели – обрушивают общим весом доски, под которыми – ловушка. И из нее уже не выбраться…