Мила вырвала свою руку из его ладони и уставилась в ту стену, за которой жила пятиклассница Оленька с мамашей-проституткой самого мерзостного вида и характера, о которых она не успела ему поведать. Мила стиснула зубы, твердо решив не верить ни одному слову Романца.
– Понимаешь, я развелся с Зоей, когда узнал, что Ванька не мой сын. Я узнал об этом случайно и… гадко… В общем, застал свою жену в постели с Ванькиным отцом… То есть это я потом узнал, что он Ванькин отец… Короче говоря… развелся… значит… а потом выяснилось, что мальчишка так и не знает, что он не мой сын, считает меня отцом, скучает. Да и я… как оказалось… тоже к нему прикипел…
– Почему же мне ничего не рассказал? – вскинулась Мила.
– Не знаю, – печально отозвался он. – Некрасивая история.
– А это… – она щелкнула о стол снимком с журналисткой Терлеевой, будто главным козырем игральной колоды, – …красивая история?
Лицо Олега налилось кровью. Он перевел на нее тяжелый взгляд и зло бросил в лицо:
– А ты не так проста, оказывается…Птичка-Ткачик!
– Ткачик? – удивилась Мила.
– Ага! Невзрачная нежная птичка! Если хочешь знать, я и любил тебя за то, что ты не такая, как все они… – и он театральным жестом обвел рукой вокруг себя.
– Любил, значит… – усмехнулась она. – В прошедшем времени… Любовь прошла, не так ли, великий закройщик дамского платья?!!
Романец смотрел на нее, скривив рот и постукивая по столу собственной фотографией в обнимку с Терлеевой, потом разорвал снимок на мелкие кусочки, бросил Миле под ноги и наконец ответил:
– Похоже на то… Я ненавижу доморощенных сыщиков…
– А я ненавижу, когда мне врут о любви, а сами…
– Я мужчина!!! Можешь ты это понять?!! – взревел Олег.
– Не думаешь ли ты, что я все это время считала тебя женщиной?! – не менее громко выкрикнула Мила.
– Не ерничай!! Для мужчин такие случайные связи, как у меня с Терлеевой, – самое обычное дело и абсолютно ничего не значат!! И Настя знает, что она для меня – никто и ничто!
– Перепихнулись – и все!! – расхохоталась Мила.
– Представь, именно так! Укротил зов плоти – и все дела!
– Вроде как лекарство принял, да?
– Можно это назвать и так.
– А чего ж тогда жену не простил, когда она такое же лекарство принимала от Ваниного отца?
– А не надо было врать, что ребенок мой!
– Стало быть, мужчинам можно врать, а женщинам нельзя?!
– Милка! Мы не о том говорим! Все, что касается моей жены, – дело прошлое!
– Вот с этим я согласна! – Мила резко перестала смеяться. – Дело не в прошлом, а именно в настоящем! Мне не нужен мужчина, который в мое отсутствие перепихивается, укрощая зов плоти!