Мила не успела и пикнуть, как оказалась запертой в отделанном блестящей бежевой плиткой санузле. Злые слезы тут же залили лицо. Вот как он к ней относится! А говорил, что она ему понравилась… щами с грибами кормил, сиреневый туман напускал… Подлец! Все они подлецы! Как один! И не только мужчины! Вообще все… люди… Сплошной туман… обман… имитация…
Задыхаясь от слез, она сидела на крышке массивного унитаза, когда дверь наконец открылась. Цебоев за руку вытащил ее из санитарной комнаты, затолкал в кабинет и четко сказал Снежане:
– Позвони следующему клиенту и постарайся перенести встречу с ним на любое удобное для него время!
– Но ведь, Владимир Юрьевич… – начала возражать секретарша.
– Я сказал перенести – значит, перенести! Не понравится, пусть ищет другую фирму! Их в Питере полно! В конце концов, я живой человек: могу заболеть… умереть… и прочее…
Мила рыдала, уткнувшись в кожаную подушку дивана, стоящего несколько в отдалении от рабочей зоны. Цебоев подсел к ней. Под тяжестью его тела сиденье так накренилось, что Мила, как с горки, съехала к Владимиру Юрьевичу под бочок. Она не заметила этого, а он, осторожно положив ей руку на плечо, спросил:
– Что случилось, Людмила Леонидовна?
– Какого черта вы заперли меня в туалете, – прорыдала она, – вместо того чтобы спросить, зачем я пришла?
– Мы же обещаем клиентам конфиденциальность. Они никогда не встречаются у нас друг с другом. Их посещения нашей фирмы специально разнесены во времени. Перед вами у меня был известный в Питере человек. Ему было бы очень неприятно, если бы вы его увидели. Наверняка раскрыли бы рот от удивления.
– Тогда вам нужен второй выход из кабинета, – сказала Мила, уже несколько успокоившись и хлюпнув напоследок носом. – Черный ход… А так его, этого известного Питеру человека, все равно кто-нибудь увидит на лестнице или в лифте.
– На одном этаже с моей фирмой находится еще куча всяких офисов, например нотариальная контора, бюро переводов и прочее…
Мила наконец заметила, что сидит слишком близко к Владимиру Юрьевичу, а его рука покоится у нее на плечах. Выскользнув практически из его объятий, она отодвинулась на безопасное расстояние.
Цебоев потер ладонь освободившейся руки, будто она у него уже успела занеметь, и, улыбнувшись, сказал:
– Впрочем, вы правы: черный ход не помешал бы. Но для этого мне нужно всего-то ничего: разбогатеть и приобрести особнячок.
– Пока не светит?
– Не светит.
– А возможно?
– Не знаю. Я как-то всерьез не думал об этом… до сегодняшнего дня.
Владимир Юрьевич убрал с круглого лица улыбку и спросил: