Оксана смотрела на спящего в ее постели Корнеева. Он был по-прежнему красив. Волосы все так же жгуче черны, и белая прядь надо лбом все так же элегантна. Ресницы густые и длинные, как у девушки. Смуглая гладкая кожа, классически прямой нос и губы, которые умеют так сладко целовать. И слова… Иван теперь говорит ей совершенно другие слова. Он называет ее любимой, единственной и ненаглядной, чего раньше за ним никогда не водилось. Он каждый раз зовет ее замуж. Она пока отмалчивается, потому что никак не разберется в своих чувствах. Конечно, ей льстит, что он бегает к ней от своей увешанной золотом платиновой Нюшеньки, но простить его до конца ей никак не удавалось. Однажды Оксана спросила:
– Скажи, Ванечка, каким образом Татьяна умудрилась женить тебя на себе? Я ума не приложу, как у нее все получилось за какие-то жалкие месяцы. Я убила на это дело десять лучших лет жизни и – ничего!
– На самом деле история банальна и совершенно не тянет на романтическую, – морщась, ответил Корнеев.
– Ну… ты все-таки поделись.
– Это не слишком интересно, но… я расскажу… Пожалуйста… все очень просто: нас с ней однажды застукали члены совета директоров, которые неожиданно явились ко мне в кабинет с требующим безотлагательного решения вопросом. И несмотря на то что они проделывают со своими секретаршами примерно то же самое, Шорохов вдруг разозлился и стал дурным голосом вопить об изгнании морально разложившегося типа из совета. Потом я узнал, что это дело, ради которого они во внеурочное время всей компанией завалились ко мне в кабинет, грозило ему, Шорохову, потерей энного количества собственных капиталов. В общем, он брызгал слюной, а Нюша, то есть Татьяна, застегивая на ходу блузку, подошла к нему вплотную и предложила не сердиться, потому что я, дескать, вовсе не разложившийся тип, а практически ее муж и что она просит господина Шорохова стать первым приглашенным на нашу свадьбу, о дате которой ему будет сообщено завтра же в присланном приглашении. Все тут же бросились нас поздравлять, и инцидент был исчерпан. Вот, собственно, и все…
– И после этого ты как честный человек вынужден был жениться, да? – усмехнулась Оксана.
– Примерно так… Тем более что Шорохов потребовал, чтобы его непременно взяли в свидетели.
– Ослушаться ты, конечно, не мог!
– Не мог. Шорохов – держатель контрольного пакета акций «Древа жизни». Он действительно мог одной левой вышибить меня из совета директоров.
– Ай да Нюша! Ай да молодец! – расхохоталась Оксана. – Вовремя подсуетилась! Мне такое даже в голову не пришло бы, если бы нас с тобой застукали! А скажи, Ваня, как ты до Дусика-то докатился?