Пристально наблюдая за Альбертом Сергеевичем, Руслан очень скоро сделал вывод, что заместителя редактора «Ягуара» тошнит от Жанны Олеговны точно так же, как ее от сковородок с антипригарным покрытием. Исходя из этого он решил, что сможет переиграть Соколовского, обеспечив Жанне самый жаркий секс с использованием вспомогательного оборудования в виде цифрового фотоаппарата последней модели. Он делал с Жанны такие потрясающие и вызывающе эротичные фотографии, что она с полуоборота заводилась от вида собственного тела, но любить, похоже, продолжала все-таки Соколовского. Или не любить… Доренских казалось, что этих двоих связывает что-то более сильное, чем любовь, а может быть, даже что-то страшное до жути. Иногда ему приходило в голову, что они в юности на пару совершили какое-то тяжкое преступление и теперь боятся: как бы один не донес на другого.
Руслан несколько раз предлагал Жанне руку и сердце. Она неизменно отказывалась, ссылаясь на разницу в возрасте, которая, как она говорила, была не в ее пользу. Его эта разница не смущала. Жанна была ослепительно красива и одновременно умна. Она обладала большими способностями к бизнесу, и журнал ее не только буйно цвел, но и тучно плодоносил. Не без помощи, кстати говоря, Руслана Доренских. Раз в месяц его обязательно пытались перетянуть в другие издания, но он хранил верность Жанне, потому что любил ее.
В том, что любил, Руслан был уверен вплоть до того самого момента, когда перед ним в позе герцогини Альбы, закинув руки за голову, не разлеглась на тонких белых простынях «инженерша» Лена Кондрашова. Руслан не мог выбросить из памяти собственное ощущение благоговейного трепетного восторга, которое он испытал, дотронувшись подрагивающими пальцами до ее обнаженной груди. То, что было потом: поцелуи, объятия и прочее, – тоже было неслабым, но у него, циничного фотографа-профессионала, почему-то наворачивались слезы, когда он вспоминал это первое мгновение касания рукой тела Лены.
Он не фотографировал Лену. В качестве отчета о проделанной работе он представил Жанне Олеговне искусно сделанный коллаж, в котором использовал Ленино лицо, сфотографированное в день первого знакомства с ней в скверике у станции метро. Жанна с пристрастием разглядывала обнаженное тело «соперницы», а Доренских так же внимательно смотрел на нее и с ужасом понимал, что больше не сможет сделать с нее ни одной стоящей фотографии. Более того: он уже точно знал, что уйдет от Успенской в любой журнал, который первым предложит ему место штатного фотографа.