Феликс был дома и довольно быстро распахнул дверь на мой звонок. Вот тогда-то я и ужаснулась его звероподобному виду. Ужаснулась и даже отшатнулась, молча разглядывая огромного, практически снежного человека.
– Что надо? – вынужден был спросить он. Его голос оказался очень низким, но красивым.
– Понимаете... – залепетала я. – Ваша мама... Надежда Валентиновна... она в больнице... в реанимации...
Снежный человек, схватив меня за плечо своей огромной лапищей, мгновенно втащил в квартиру, припечатал к стене крохотной прихожей и шаляпинским басом прогудел:
– Так! Все сначала, подробно и без эмоций!
После выяснения подробностей он меня, как былинку, переместил на кухню, буркнув:
– Щас! Переоденусь... Жди!
Я подумала, что переодеваться ему необязательно. Кинг-Конг, как ни наряжай, все останется Кинг-Конгом. Оглядевшись на кухне, такой же маленькой, как прихожая, я поняла, что нога женщины здесь давно не ступала. А может быть, не ступала никогда. Впрочем, оно и понятно. Какая женщина захочет быть раздавленной меж жерновов его ладоней? В кинг-конговской кухне не было особой грязи или развала. Все вроде бы стояло на своих местах, но уюта не было. Создавалось такое впечатление, что сюда забегают только наспех перекусить и никогда не задерживаются долее. Никелированный чайник, стоящий на плите, был не грязным, а каким-то мутным, будто подернутым тонкой паутиной. Электрический, который стоял на столе, казался пересохшим колодцем. Видимо, хозяин его не жаловал. Плафон оранжевого светильника под потолком неравномерно выцвел: со стороны окна был почти белым. А занавески... Впрочем, Феликс не дал мне рассмотреть занавески. Он, облаченный в узкие черные джинсы и коричневый мягкий джемпер, появился на кухне. У меня упало сердце. Его глаза были в тон джемпера: карие и... мягкие. А ведь он не так уж и...
– Поехали! – оборвал мои размышления сын Надежды Валентиновны.
Мне бы сказать ему адрес, да пусть катит в больницу сам, но я почему-то безропотно затолкалась в его очень большую машину. Видимо, иномарку. Я в автомобилях не очень-то разбираюсь, но, судя по высоким колесам, это был какой-то внедорожник. Еще бы! В другие машины Снежному человеку не поместиться. Даже в просторном салоне этого автомобиля высоко задранные колени, как мне показалось, мешали ему рулить. Я намеренно не села на переднее сиденье. Расположилась на заднем и рассматривала (стараясь делать это как можно незаметнее) удивительного человека, с которым свела меня судьба. Нет, он уже не казался мне некрасивым. Первое впечатление часто обманчиво. Но и красавцем он тоже не был. Более оригинальной внешности я в своей жизни еще не видела. Его лицо... оно постоянно менялось, как бы балансируя на грани между уродством и красотой. Это была дьявольская смесь Квазимодо с микеланджеловским Давидом. Губы его оказались пухлыми и чувственными, нос – прямым и породистым, но подбородок был слишком тяжел, лоб – чересчур нависал над глазами. И эта копна давно не стриженных волос, и излишняя сутулость...