В темном и молчаливом доме Тесса шелестела одеждами, потом появилась в черном отверстии двери, оправляя складки наброшенного на плечи покрывала. Девушка негромко окликнула Пандиона, который мгновенно вскочил и устремился ей навстречу. Черные волосы Тессы были закручены на затылке в тяжелый узел и обрамлены по темени тремя лентами, сходившимися вместе под узлом.
– Ты причесалась сегодня, как аттическая девушка! – воскликнул Пандион. – Это красиво!
Тесса, улыбнувшись, грустно спросила:
– Ты разве не пойдешь танцевать в последний раз, Пандион?
– А разве ты хочешь пойти?
– Да, я буду танцевать для Афродиты, – твердо промолвила Тесса. – И еще журавля.
– Танцевать журавля, этот аттический танец! Для него ты так и причесана. У нас его, кажется, ни разу не танцевали.
– А сегодня будут все – для тебя, Пандион!
– Почему для меня? – удивился юноша.
– Разве ты забыл – журавля в Аттике танцуют в память, – голос Тессы задрожал, – счастливого возвращения Тезея[23] с Крита и в честь его победы… Пойдем, милый! – Тесса протянула обе руки Пандиону, и, прижавшись друг к другу, молодые люди вошли под деревья на краю селения.
…Море шумело навстречу, зовуще раскрывало свою беспредельную ширину. В ранних солнечных лучах морская даль вздымалась, подобно выпуклой поверхности исполинского моста. Да и в самом деле, море было мостом к далеким странам, мостом, соединяющим народы.
Медленные волны, розовея с зарей, несли издалека, может быть, от самого сказочного Айгюптоса, клочья золотистой пены. И солнечные лучи плясали, дробясь и качаясь, на неустанной, вечно подвижной воде, пронизывая воздух слабым мерцающим сиянием.
За холмом скрылась тропинка, с которой еще были видны селение и семья Агенора, посылавшая последние приветы.
Прибрежная равнина была пустынна. Пандион остался наедине с Тессой перед морем и небом. Впереди, на песке, чернела маленькая лодка, на которой Пандион должен был обогнуть мыс при устье Ахелоя и переплыть Калидонский залив.
Девушка и юноша шли молча. Их медленные шаги были неверны: Тесса в упор смотрела на Пандиона, и он не мог отвести взгляд от лица любимой.
Скоро, слишком скоро они подошли к лодке. Пандион выпрямился, в глубоком вздохе расправил стесненную грудь. Настал момент, ожидание которого дни и ночи угнетало Пандиона. Так много нужно было сказать Тессе в эти последние минуты, но не было слов.
Пандион смущенно стоял, в голове мелькали обрывки мыслей, непоследовательные и бессвязные.
Вдруг Тесса внезапным движением крепко обняла Пандиона за шею и, точно боясь, что их могут подслушать, торопливо и прерывисто зашептала: