Чудесная вспышка кристалла среди безрадостного утра показалась молодому эллину счастливым предзнаменованием.
Да, прощальный подарок Яхмоса был великолепен. Кинжал и невиданный камень! Пандион поверил, что камень послужит залогом его возвращения к морю. Морю, которое не обманет, вернет ему свободу и родину. Молодой эллин погрузился взглядом в прозрачную глубину камня, из которой всплывали волны у родных берегов…
Угрожающий рокот большого барабана пронесся над клетушками шене – сигнал утреннего подъема.
Пандион мгновенно решил – он не расстанется с необыкновенным камнем, не оставит этот символ свободного моря в пыльной земле шене. Пусть камень всегда будет с ним!
После нескольких не вполне удачных проб молодой эллин нашел наконец способ спрятать камень незаметно в своей набедренной повязке и, поспешно закопав кинжал, все-таки чуть было не опоздал к утренней еде.
По пути и во время работы в саду Пандион наблюдал за Кави и заметил, что тот перебрасывается короткими фразами то с одним, то с другим из известных Пандиону вожаков шене. Те поспешно отходили от этруска и что-то говорили другим.
Улучив момент, Пандион приблизился к Кави. Тот, не поднимая головы, склоненной над обтесываемой глыбой, быстро и негромко произнес, не переводя дыхания:
– Ночью, до восхода луны, в крайнем проходе у северной стены…
Пандион вернулся к своей работе. По дороге в шене он передал Кидого слова этруска.
Весь вечер провел Пандион в ожидании – давно уже не было у него такого подъема духа и готовности к борьбе.
Едва рабочий дом успокоился и воины на стенах задремали, в темноте клетушки Пандиона появился Кидого.
Два друга быстро поползли к стене и повернули в узкий проход между клетушками. Они достигли северной стены, где в узкой щели господствовала особенно глубокая тьма.
Воины редко ходили по этой стене – им удобнее было наблюдать с западной и с восточной стороны, вдоль проходов между клетушками. Поэтому можно было не опасаться, что охрана наверху услышит тихий разговор.
В проходе, в два ряда, упираясь ногами в стены и голова к голове, лежало не меньше шестидесяти рабов. Кави и Ремд – в середине. Старший этруск шепотом подозвал к себе Пандиона и Кидого.
Молодой эллин, нащупав руку этруска, протянул ему захваченный с собой кинжал. Кави в недоумении ощутил прохладный металл, порезал руку об острое лезвие и жадно схватил оружие, шепча благодарность.
Истосковавшийся по оружию бывалый воин обрадовался. Он понял, что, передавая драгоценный кинжал, молодой эллин тем сам признавал старшинство Кави, без слов выбирая его своим вождем.