По официально принятой версии, которую занесли даже в историю болезни, Борис Николаевич случайно напоролся на ножницы. Он якобы потерял сознание, упал на стол, а ножницы держал в это время в руках.[9]
Прямо как в анекдоте про человека, который, согласно милицейскому протоколу, стал жертвой несчастного случая, поскользнувшись и упав на нож 18 раз кряду.
Сам Ельцин легенду эту не отрицал. Он, правда, и про ножницы тоже нигде публично не упоминал, гневно отметая любые упреки в суицидальных наклонностях. («…Я другой, мой характер не позволяет мне сдаться».)
Зато история про нервный срыв и сердечный приступ кочевала из одного его интервью в другое, как наглядное доказательство бессердечной травли, развязанной Кремлем.
Но Ельцин не был бы Ельциным, если бы ограничился малым. И параллельно – явно не без его подачи – рождается слух, будто ночью на него совершено злодейское нападение. Два бандита с финками наголо попытались пырнуть трибуна. Он, понятно, расшвырял их, как котят, но ножом все-таки успели его задеть.[10]
С учетом всего, что мы знаем о Ельцине теперь, рискну предположить, что придумал эту красивую сказку Михаил Полторанин – ельцинский «Геббельс».
Самое поразительное, что люди в нее поверили, и мгновенно заподозрили в случившемся длинную руку Лубянки.
(А чью же еще? Этот синдром – тотальной чекистскофобии – замечательно описал мой любимый Довлатов:
«Пожар случился – КГБ тому виной. Издательство рукопись вернуло – под нажимом КГБ. Жена сбежала – не иначе, как Андропов ее ублудил. Холода наступили – знаем, откуда ветер дует!»)
Сказку про ножи Борис Николаевич, естественно, тоже не отрицал. В его «Исповеди…» есть даже короткое упоминание о ране на груди, полученной в результате столкновения с хулиганами. Иными словами, один и тот же инцидент подается им, как два совершенно разных события, и в каждом – ни слова правды…
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ
На самоубийство Наполеон всегда смотрел как на проявление слабости и малодушия… Но 11 апреля 1814 г., через пять дней после отречения, когда уже во дворце Фонтенебло начались сборы к выезду его на остров Эльбу, Наполеон… ушел в свои апартаменты и, как потом обнаружилось, достал пузырек с раствором опиума, лежавший у него в походном несессере, с которым он никогда не расставался. Наполеон еще в 1812 г., после сражения у Малоярославца, где ему грозила опасность попасть в плен, приказал доктору Ювану дать ему сильнодействующий яд на всякий случай и получил этот пузырек с опиумом, который и не вынимал из несессера полтора года.
Теперь, в Фонтенебло, он его вынул и выпил все содержимое. Начались страшные мучения. Коленкур, чуя недоброе, вошел к Наполеону, приняв это за внезапную болезнь, и хотел бежать за доктором, бывшим во дворце. Наполеон просил никого не звать и даже гневно приказал ему не делать этого. Спазмы были так сильны, что Коленкур все же вырвался, выбежал из комнаты и разбудил доктора, того самого Ювана, который и дал Наполеону после Малоярославца опиум. Доктор, увидя пузырек на столе, сейчас же понял в чем дело. Наполеон начал жаловаться на то, что яд слаб или выдохся, и стал повелительно требовать у доктора, чтобы он немедленно дал нового опиума. Доктор убежал из комнаты, сказав, что никогда такого преступления не сделает во второй раз.