Впрочем, Нечаев все равно проработал недолго. В апреле 1996 года, при таинственных обстоятельствах, он был застрелен наемными убийцами у подъезда собственного дома. Преступников, ясное дело, не нашли…
А так и оставшаяся загадкой история с экстренной ноябрьской госпитализацией, нападением хулиганов и врачами-вредителями стала одним из тех мифов, которые обеспечили Ельцину всенародное сочувствие, а значит, и признание…
Таинственные происшествия с Ельциным неизменно смахивают на хороший детектив. И это вполне объяснимо.
Не было в советской стране жанра более популярного. Эту метаморфозу филологам и обществоведам лишь предстоит еще разгадать, но я хорошо помню, как вымирали улицы во время показов сериала о «Знатоках» или «Мгновений», а толпа страждущих граждан сметала с прилавков любые, даже самые затрапезные, завалящие книжонки, если в них присутствовало хоть какое-то подобие детективного сюжета.
На черном рынке столицы самым котирующимся изданием был тогда сборник Агаты Кристи «Загадка Ситафорда» (как сейчас помню, в серой ледериновой обложке). Она оценивалась в баснословную сумму – сорок рублей. (У бабки моей, например, пенсия была тридцать.)
Немудрено, что детективные перипетии в судьбе Ельцина, появление завораживающих слухов о нем, мгновенно вызывало массовый ажиотаж.
Феномен Ельцина объясняется, по-моему, тем, что каждый видел в нем то, что желал увидеть. Это был собирательный образ героя. Что-то от Иванушки Дурачка, что-то от Че Гевары, что-то от комиссара Каттани.
Кстати, знаменитый сериал «Спрут», из которого советские люди впервые узнали о существовании мафии, кажется, и появился именно в 1988 году. Это было событие национального масштаба. Конечно, и раньше киногерои стреляли друг в друга, дрались и любили роскошных красавиц. Но все это было… несерьезно, что ли.
«Спрут» знаменовал собой совершенно новую эпоху в массовой культуре. Никогда еще кровь на экране не выглядела так натуралистично.
А поскольку мы привыкли проецировать киногероев в реальную действительность, отважного комиссара Каттани невольно принялись сравнивать с Ельциным, а его злейшего врага, хитроумного адвоката Терразини – с Егором Кузьмичем Лигачевым.
Вот и то, что случилось в сентябре 1989 года, как нельзя лучше соответствовало этому «комиссарскому» имиджу. Потому как, в отличие от Италии, народных депутатов никогда прежде не сбрасывали у нас в реки завернутыми в мешок.
Эпохальное это событие произошло 28 сентября 1989 года. Вокруг него, как и вокруг ноябрьского приступа, наверчено тоже немало. И пришла, наконец, пора разобраться: что же стряслось тогда на самом деле…