Я действительно рассказывала Кате по телефону о наших проблемах. А сейчас она пересказывает мне мои же собственные слова, так неуловимо изменяя интонации, акценты, что получается, что Борис – страшный человек. Но теперь, когда Борис и Сеня стали такими родными людьми, мне дико слышать подобное изложение событий!
– Кать, не надо! Я не хочу продолжать этот разговор. Ты совсем не знаешь Бориса, да и вообще… имеешь о нем неверное представление.
– Да? А какое верное? Если он такой хороший, то где его сын? И почему он тебе ни разу не позвонил, пока ты здесь?
– Слушай, ну не приставай, Кать! – невзначай подруга задевает самое больное место.
– Он – ненадежный человек! А тебе, дорогая, давно пора заняться собой и подумать о будущем! Или ты собираешься всю жизнь провести, переводя идиотские тексты и уткнувшись лицом в компьютер? Торкел – надежный человек, брак с которым обеспечит тебе стабильную жизнь в нормальной стране. Здесь все планируют заранее, составляют брачные контракты, а если вы не подойдете друг другу – что ж… Вот, подожди.
Господи боже, при чем здесь Торкел? Подруга притаскивает юридический справочник и читает абзац, касающийся правил получения шведского гражданства: «Лица, вступающие в брак с постоянными жителями Швеции, могут получить временное разрешение на жительство сроком на 6 месяцев, которое продлевается на тот же период в течение двух лет. Далее оформляется постоянный вид на жительство. Если в течение этих двух лет брак распадается, переселенцу, как правило, предписывают покинуть Швецию».
– Сечешь? В крайнем случае, можно потерпеть два года, а потом получить гражданство Швеции – страны с развитой системой социального обеспечения! Ты сможешь тут жить такой жизнью, которая никогда не светит тебе в России, сколько бы ты ни горбатилась над переводами!
Выпитое пиво дает о себе знать.
– Как ты? Ты ведь именно так и живешь? Ты вышла за Стивена, чтоб получить этот статус, свой дом и вечеринки с коллегами? Это предел твоих мечтаний?
Я вдруг чувствую, что мои последние слова задевают подругу гораздо сильнее, чем вся ее пространная и грубая речь – меня. Пока она говорит, я вдруг понимаю, что весь этот балаган – попытка самовнушения, попытка убедить себя и меня, что именно к такой жизни она и стремилась. Ее брак сложился совсем не так, как она хотела, и, пытаясь прикрыть это внешним благополучием, лоском и цинизмом, она сейчас чуть не плачет.
Мы, не сговариваясь, одновременно закуриваем. Я же не курю, мимоходом вспоминаю я. Ах да, но это было в той, прошлой жизни.
– Принести еще пива?