Это все равно, что дерево, которое взращивает плод. Сначала плод зеленый, потом начинает желтеть. Он становится все более желтым, пока, в конце концов, не пожелтеет полностью и не упадет с дерева. Это падение с дерева — не явление вне процесса созревания плода; скорее, это окончательное свершение самого созревания.
Событие падения плода с дерева не оторвано от процесса его желтения и созревания, скорее, это его кульминация, успешное завершение. А что происходило, пока плод был зеленым? Он готовился столкнуться лицом к лицу с все тем же последним событием. И тот же самый процесс продолжался, когда он еще не расцвел цветком на ветви, когда он был еще скрыт внутри почки. Даже в том состоянии он готовился к окончательному событию. А что сказать о том времени, когда дерево еще не было проявлено, когда оно еще содержалось внутри семени? Та же подготовка продолжалась и тогда. А то время, когда это семя еще не родилось, и было еще скрыто в каком-то другом дереве? Продолжается тот же процесс.
Таким образом, явление смерти — только часть цепи событий, принадлежащих одному и тому же явлению. Конечное событие — не конец, это только разделение. Одни отношения, один порядок заменяются другими отношениями, другим порядком.
Восток и 3aпaд, смерть и секс
На земле до сих пор существовали два типа культур — обе однобокие, обе неуравновешенные. Еще не оказалось возможным развить культуру, которая была бы тотальной, целой и святой.
Прямо сейчас на Западе предоставлена полная свобода сексу, но — может быть, вы не замечали — подавлена смерть. Никто не хочет говорить о смерти; все говорят о сексе. Существует огромное количество литературы о порнографии, о сексе. Существуют такие журналы, как «Плэйбой», — непристойные, болезненные, больные и невротичные. На Западе царит невротичная одержимость сексом, но смерть? Смерть — это табуированное слово. Если ты говоришь о смерти, люди сочтут тебя не вполне нормальным: «Почему ты говоришь о смерти?» Ешь, пей и веселись — таков девиз. «Зачем ты вносишь смерть? Держись от нее подальше. Не говори о ней».
На Востоке секс был подавлен, но о смерти говорят свободно. Точно как сексуальная, непристойная порнографическая литература, на Востоке существует другого рода порнография. Я называю ее порнографией смерти — настолько же непристойная и болезненная, как сексуальная порнография Запада. Мне встречались священные писания... Вы можете найти их где угодно; почти все индийские писания полны порнографией смерти. О смерти говорят слишком много. О сексе никогда не говорят; секс табуирован. Говорят о смерти.