Ей даже захотелось обнять тех, кто помог ей расстаться с тяжким грузом и поцеловать их по-дружески в обе щеки. В своем энтузиазме она совсем забыла, что рот ее по-прежнему занят. Но ей и в самом деле стало тяжко: она стала задыхаться, и мужчина сжалился над нею. Но не успела она как следует перевести дыхание, как его место оказалось занятым другим. И снова она, покорная, почти бездыханная, оказалась в объятиях двух любовников.
Немного времени спустя, когда чьи-то руки подняли ее и понесли, стараясь по дороге изучить ее анатомию, она смогла разглядеть одного из тех, кто только что отметил ее своим раскаленным тавром.
Она никогда прежде не встречала таких волосатых мужчин. Он был весь в шерсти: шерсть покрывала ноги, живот, грудь, плечи. И он был мускулист, как призер-борец или боксер. И у него были черные густые брови, сходящиеся над переносицей.
«В нем что-то есть», – подумала Эммануэль и спросила:
– Вы откуда?
– Из Грузии. Я возьму тебя туда.
Он выглядел лет на сорок, ошибиться можно было на год-два, но когда Эммануэль сказала ему об этом, он широко улыбнулся:
– Нет, не угадали, милочка. Мне шестьдесят четыре.
Эммануэль остолбенела. Какой ужас! Нет, это невозможно… Он не должен быть таким старым! Не могла же она лежать вот сейчас рядом с обнаженным телом человека, который старше ее дедушки! Ее дедушки, командора Почетного легиона, седого, величественного и… старого! Даже в самых смелых своих снах она не могла себе представить, что в один прекрасный день станет заниматься с ним любовью. И вот это произошло!
Этот мужчина, которого она явно выделила бы среди всех, он, который так хорошо умеет любить, вдруг оказывается старше дедушки… Ну и что, сказала она себе, мне было хорошо с ним. Она подумала, как бы она выглядела в объятиях командора, целующая его белые – нет, черные! – волосы. От этих грез ее отвлек голос ее нынешнего сподвижника:
– Дай мне твою грудь.
Она привстает на коленях, опирается на локти так, что ее левая грудь нависает над усами грузина, потом наклоняется еще ниже, приближая маленький, полный горячей крови кружочек к губам, которые так радовали ее поцелуями.
Под правой рукой Эммануэль появляется лицо Арианы. Она спрашивает волосатого мужчину:
– Ты ничего не имеешь против, если я к тебе присоединюсь?
– Конечно, нет.
– Впрочем, – добавила Ариана доверительным тоном, – она любит, когда ее делят на части.
Это правда, признается себе Эммануэль, это сущая правда!
Вот так, отданная двум страстным ртам, Эммануэль отпускает себя на волю, на волю собственного тела. Она плывет в волнах легкого ветра: тысячи пенных шапок, тысячи языков водорослей, тысячи мягких коралловых щупальцев ласкают ее корпус, нагруженный до краев драгоценным грузом изумрудов и пряностей, добытых для нее золотокожими людьми с неизвестных островов…