– О, – сказала Эммануэль. – Не так уж и плохо.
– Мы пришли сюда не за такой безделицей. Еще она предлагает нам живой спектакль: две юные девушки будут нежно любить друг друга на наших глазах. Но в этом нет ничего интересного для вас, Эммануэль? А?
Она сделала гримаску, которую можно было понять как угодно.
Марио возобновил переговоры и снова дал о них отчет:
– Я сказал ей, что нам требуются мальчики от двенадцати до пятнадцати лет с тонкими умелыми языками, аттическими ягодицами, с живыми характерами и крепкими членами.
Инстинктивно Эммануэль полностью обнажила грудь. Старуха пристально посмотрела на нее и заговорила снова каким-то резким, ударившим молодую француженку тоном. Служанка перевела, и Марио ответил одним словом.
– Что она сказала? – поинтересовалась Эммануэль.
– Она хотела знать: эти мальчики нужны для меня или для вас.
– И… что же вы ответили?
– Для обоих.
Эммануэль показалось, что стены покачнулись. Может быть, это опиум? Да нет, не может быть, Марио ведь предупреждал…
Старуха снова затянула свое. Она стонала, подобно пророку Иеремии, беспрестанно кланялась и закончила свои псалмы, воздев к небу руки.
– Чувствую, что мы не договоримся, – сказал Марио еще до того, как ему начали переводить.
– Так и есть, – вскоре подтвердил он. – Эта старая карга продолжает утверждать, что у нее на эту ночь не осталось никого из воспитанников. Достойные чужестранцы уже опустошили ее конюшню. Сдается мне, что она на самом деле попросту набивает цену.
Он снова пустился в дискуссию. Последовали новые жесты отчаяния. Марио долго не сдавался, но в конце концов объявил своим друзьям:
– Она ничего не хочет знать. Поищем счастья в другом месте.
Он о чем-то долго объяснялся с Квентином.
– Он настаивает на том, чтобы остаться тут, – сообщил Марио. – Он уверен, что в конце концов получит то, чего добивается. Я в этом сомневаюсь, но это его дело. Я предлагаю оставить его здесь, а мы с вами пустимся в новый путь. Как вы считаете?
Эммануэль ничего другого и не желала. Ее начала тяготить атмосфера этого барака. Но совершенно неожиданно она почувствовала разочарование, даже уколы совести при расставании с Квентином. «Нет, это уж слишком, – тут же упрекнула она себя. – Я приняла его как несносного самозванца, как докучливого визитера, меня злило его присутствие, за весь вечер мы не обменялись и десятком слов. И вот теперь я совсем слабею при расставании с ним! Это чересчур. Надо собраться…»
А Квентин и не подозревал о той буре, которую он вызвал в Эммануэль.
Они двинулись в обратный путь по закоулкам курильни. Проходя мимо двух скелетов в соседней комнатенке, Эммануэль ехидно предположила: