Она вставляла ключ в замочную скважину, когда ее окликнул хриплый женский голос с соседнего крыльца. Она подняла глаза и увидела грузную, рыжеволосую женщину — владелицу публичного дома — чьи шумные и буйные посетители мешали Мэгги и Клео спать по ночам.
— Я бы хотела поговорить с вами, мэм, — сказала пышно разодетая женщина, приближаясь к Мэгги.
Через пятнадцать минут разговора Мэгги неохотно согласилась работать поваром и экономкой у толстой, кудрявой мадам Нелли.
Еще через пятнадцать минут Мэгги и Клео запаковали свои чемоданы и пошли в увеселительный дом. Нелли от души накормила их ростбифом и свежими овощами, потом поселила в большой комнате, выходящей из кухни. На следующий день рано утром Мэгги приступила к выполнению своих обязанностей. Она готовила мадам и ее девушкам, а также присматривала за двумя горничными, которые убирали и стирали.
За однообразной, изнурительной работой Мэгги не замечала, как пролетали месяцы. У девушек Нелли был хороший аппетит, наверняка из-за их тяжелой изнурительной ночной работы, и Мэгги редко удавалось покинуть кухню раньше девяти часов вечера.
Но веселые, добрые проститутки были нежны с Клео, не задавали ей вопросов, дарили крошечные халатики, шерстяные одеяла и с нетерпением ждали рождения ребенка.
Однако Мэгги мечтала о том дне, когда она сможет забрать ребенка из такого окружения.
Наконец наступило яркое весеннее утро, и после долгих и трудных родов на свет появилась девочка.
К острому разочарованию Мэгги, дитя с самого появления на свет было похоже на отца, с теми же черными, как смоль, волосами и бездонными голубыми глазами.
Клео устало и нежно улыбнулась, увидев сморщенного крошечного ребенка, и прошептала: «Ее зовут Джоан, мама». И закрыла глаза.
С наступлением ночи, несмотря на все попытки Мэгги что-нибудь сделать, ее прекрасная юная дочь умерла от кровотечения.
Вне себя от горя, Мэгги ходила по комнате, как в каком-то тумане. Нелли помогла ей с организацией похорон, пока девушки присматривали за ребенком.
Прошло несколько дней с того момента, когда ее обожаемая дочь отправилась на вечный покой, прежде чем к Мэгги вернулась ясность мысли. Она подумала о том, что публичный дом не подходящее место для воспитания ребенка. Хотя ее жилье было отделено от той части дома, где Нелли занималась своим делом, не было уверенности в том, что какой-нибудь пьяный мужик не забредет по ошибке в их комнату или же, что Джоан не выйдет в зал, где клиенты дожидаются своей очереди.
— Не уходи, Мэгги, — умоляли в один голос девушки, когда она сообщила, что уедет в конце недели и объяснила, почему она считает этот отъезд необходимым.