Поскольку все три фирмы – «Венарос», «Бударос» и «Прагарос» – принадлежали Кожлаеву, то вот вам еще одно подтверждение того, что и ПБР практически принадлежал Кожлаеву – на Кипре сидели его люди, и, убирая их оттуда, он переводил их в Европу менеджерами своих фирм.
Конечно, тот факт, что теперь вся эта троица «киприотов» оказалась за границей, а не в Москве, значительно осложнял мою задачу. И все-таки я был доволен собой. Кто сказал, что Чернобыльский кончился, выдохся и вышел в тираж? Дудки вам! Всего за неделю я сделал то, что ваши молодые сосунки, генерал Палметов, не могут сделать и за месяцы!..
Усталый, но довольный собой, я вечерней электричкой возвращался из Повольска в Москву. Была пятница, встречные московские электрички были набиты дачниками, а в Москву не ехал никто, до Бутова я в полном одиночестве дремал в вагоне, думая то о Харунове – интересно, как узбек Харунов оказался в одной связке с чеченской ОПГ? – то об Инне и Полине. Все-таки с кем они спят? И – как? Инна, конечно, нашла себе следующего рысака и продолжает скачку – такие хваткие дамочки не теряют время, берут от жизни все и перепрыгивают от мужика к мужику, как обезьянки с ветки на ветку, даже когда муж еще не остыл в морге…
И все-таки какое-то ревниво-щемящее чувство зажимало мне дыхание, когда я вспоминал ее томные вскрики, отброшенную назад головку, острые зубки, кусающие мои пальцы, маленькую грудь с крупными темными сосками, узенькие плечики, гибкую талию, танцующие бедра и кегельные ножки, которые она забрасывала мне на плечи. А ее горячая, хищная питонша?!.
Нет, лучше не думать об Инне, лучше думать о Полине. Полина, конечно, проще, примитивнее, но – человечнее. И безусловно красивее. Как жаль, что я не смог достучаться к ней, не смог разбудить в ней чувственность. Ведь такая замечательная девочка! Интересно, что она ощущает, занимаясь этим с лесбиянкой? И вообще, как говорит Жванецкий, интересно, что они чувствуют?..
Какое-то предощущение атаки, угрозы, опасности, которое спасало меня в Афгане и Чечне, вдруг резко вспыхнуло в мозгу, я открыл глаза и сразу же понял: конец! Поезд летел к Москве, а в мой все еще пустой вагон из следующего вагона на ходу вошла ватага парней и девиц, они – человек десять – шли, клацая дверьми, через вагоны вперед по ходу поезда, но один из них вдруг остановился подле моей скамьи и тихо свистнул остальным. Этот свист меня и разбудил. Я открыл глаза и узнал его – это был тот самый молодой козел с бритой башкой, который когда-то плюнул мне в лицо.
– Братва, он мне руку сломал, – сказал он своим. И легонько, с усмешкой ткнул меня кулаком: – Эй, ты помнишь меня?