Между тем Банников – высокий, стройный, в легком итальянском костюме от Фоср, при часах «Патек Филипп» и в туфлях «Реглесс», да еще в сопровождении двухметровой красотки Полины – опять смотрелся кем-то между Путиным и принцем Монако, прибывшим на флоридский турнир по гольфу. Поравнявшись со мной, он на ходу бросил мне небрежно: «Привет, пошли!» – и направился к выходу.
Но я не сдвинулся с места.
Один из Шварценеггеров своей стальной клешней взял меня за плечо и развернул вслед за Банниковым, но я дернулся в сторону:
– Руки!..
Банников оглянулся на этот шум, нахмурился:
– В чем дело?
– На хера ты их привез? – сказал я ему громко и нарочито грубо.
– Это моя охрана. А в чем дело? – Он посмотрел на дверь таможенного зала, из которого продолжали выходить пассажиры.
– Здесь не нужна охрана, – сказал я. – У них на лбу написано, кто они.
– Ну, это не твое дело. Это мои носильщики клюшек для гольфа. Поехали, быстрей! – И он снова взглянул на двери таможенного зала, словно оттуда мог выскочить американский пограничник и вернуть его и его банду в зону проверки. Или – сам Харунов.
Но я уперся:
– С ними я никуда не поеду.
Банников психанул – я увидел, как потемнели его оливковые глаза. Но мы стояли в майамском международном аэропорту, и он вынужден был сдержаться. Он подошел ко мне вплотную:
– В чем дело, бля? Они будут жить с нами. У тебя же три спальни. Поехали! Где твоя машина?
Я достал из кармана ключи от машины и протянул их ему:
– Вот! Гараж «Дельфин», стоянка А-44. Езжайте. А я выхожу из дела.
И, бросив ему ключи, повернулся, чтобы уйти.
Но два Шварценеггера, конечно, заступили мне дорогу бетонной стеной:
– Ты, сука! Делай, что тебе говорят!
Наверное, где-то в другом месте я бы струсил. Но здесь, бросив косой взгляд в сторону, я только усмехнулся:
– Козлы! Посмотрите вокруг: вас уже пасут агенты ФБР…
Конечно, это был блеф, но он сработал: Банников тут же широко улыбнулся, обнял меня за плечи и попробовал подтолкнуть к двери, говоря:
– Ну ладно, ладно! Выйдем на улицу и все решим. Какие проблемы?..
Я, однако, стоял на своем:
– Нет, решим здесь. Они с нами жить не будут. И в Сэндвилл не поедут.
– Слушай, Битюг, не выводи меня! – Голос у Банникова стал серьезным и тихим, а улыбка напоказ еще шире. – Ты тут на мои бабки живешь.
– Нет, на свои. Все, что я трачу, я возвращу из своей доли. Это у нас в контракте.
– Ну, до этой доли еще дожить надо, – вырвалось у него, но он тут же поправился: – Шучу, шучу! Пошли же!..
– Рыжий! – сказал я. – Во-первых, убери руку, тут обнимаются только геи…
Это подействовало, Банников, как истинный русский, тут же испуганно убрал руку с моего плеча.