— Ты с ума сошел! — воскликнула купальщица, но брат не услышал.
Ладони его были грубыми и потными. Дыхание смрадное, зубы гнилые, как у Чекушкина. Да это же и есть Чекушкин! Инга вскрикнула. За окном уже светало.
Она была совершенно голой, Чекушкин раздет наполовину. Как отвратительно тряслась его дряблая грудь. Как невыносимы были его лихорадочные глаза, слипшиеся волосы, смрад изо рта, но главное — омерзительно потные руки, которым не было сил сопротивляться.
— Воронович! — крикнула она в открытую дверь, тщетно пытаясь оторвать от себя эту скользкую гнусность.
— Нет его, — жарко прошептал Чекушкин. — Будь умницей!
Неужели придется принять в себя еще и эту мерзость? Голова раскалывалась, руки не слушались. Она собрала все силы и с визгом вцепилась зубами в его ладонь.
— Сумасшедшая! — отпрянул Чекушкин. — Соседи спят.
Теперь ей было ясно, чего боится Чекушкин больше всего. Скандалов с соседями! Инга оттолкнула его и прошлепала к своей одежде.
— Только тише… Еще очень рано.
Чекушкин сделал попытку подступиться сзади, но тут же получил острой туфлей по физиономии. Бедняге ничего не оставалось, как ойкнуть и отвернуться к окну.
— Только учти, он на тебе не женится. Из-за таких, как ты, семью не бросают.
Чекушкин плюнул на пол и тяжело вздохнул. Девушка стремительно одевалась и щелкала от страха зубами. Блузка мятая, колготки порванные, юбка до безобразия коротка. И какой дьявол помешал ей надеть джинсы?
— Где этот ублюдок?
— Натан давно дома. Где же еще быть семейному человеку? — ехидно захихикал насильник.
Инге захотелось тут же выбежать из комнаты, но Чекушкин преградил дорогу.
— Не спеши. Давай похмелимся!
— Убери руки!
— Все равно из квартиры не выйдешь до одиннадцати. Воронович нас запер.
Инга едва устояла на ногах.
— Вот козел! Он меня тебе подарил?
— Почему подарил? Продал! Всего за пятьдесят долларов.
Чекушкин не смог выдержать ее взгляда и посторонился.
В ванной девушка долго вглядывалась в зеркало и все никак не могла понять, кто это смотрит на нее из-за мутного стекла. Да неужели это она, блистательная королева двора? До чего дожила, до чего докатилась: глаза провалились, под глазами чернота. Лицо перекошено, подбородок дрожит. А ведь ей всего девятнадцать.
Она опустила веки и стала сползать под ванну. «Как я устала», — прошептала королева и, ощутив под собой холод кафеля, подумала, что сейчас самое время привалиться под землю в безоблачное царство фей… Но нет! Сейчас ни в коем случае нельзя расслабляться. Того и гляди ворвется этот… богом обиженный. Но какая все-таки скотина Воронович! Неужели вправду явится в одиннадцать?