— Все говорят, — неопределенно ответил сторож.
В ту минуту Батурин мог поклясться, что сторож знает больше, чем говорит. Это отметило подсознание, но его мысли были заняты другим. Через окно, только через окно мог проникнуть преступник. Он влез в его кабинет задолго до прихода Вороновича. Ключ у него уже был. Убийца отпер кабинет, втащил стол… Хотя нет! Сначала, наверное, позвонил…
— Вспомните: в то утро, когда вы подошли к кабинету Вороновича, стол стоял на месте?
— А где же он мог еще стоять? — искренне удивился вахтер. — Хотя… может быть, я не заметил. Да нет! Точно стоял. Иначе мой глаз бы отметил, что в коридоре что-то не так.
Так оно и есть! Убийца действительно звонил, потом, дождавшись, когда сторож спустится к себе в каптерку, открыл изнутри дверь, втащил в кабинет стол и снова заперся на ключ.
— И еще такой вопрос: Аронович часто запирался изнутри?
— Раньше часто, — ответил вахтер. — Но в последние два года он перестал водить в редакцию поэтесс. Так что запираться больше не было необходимости. Вы думаете, преступник забрался через окно?
Полковник внимательно посмотрел на вахтера и не ответил. «Однако проницательные охранники работают в редакциях», — подумал он.
— Пойдемте посмотрим, можно ли со двора забраться в кабинет Вороновича.
— Да запроста! У него под окном пристройка к подвалу…
В общем эта поездка в журнал ничего принципиально нового для следствия не открыла, если не считать предположения, что убийца не был штатным сотрудником журнала, но, вероятно, имел к нему какое-то косвенное отношение. Во всяком случае, был в нем частым гостем. Чужой бы не смог незаметно спереть со стены ключ из каптерки вахтера, а затем повесить его на место. Однако по возвращении в контору водитель неожиданно брякнул своему засыпающему шефу:
— А вдова, видимо, не дура. И зря время не теряет.
— Что ты имеешь в виду? — пробормотал сквозь сон Батурин.
— Не успела похоронить мужа, а уже ее встречает молодой ухажер с иномаркой.
— Не понял, — поднял голову следователь.
— Когда сегодня утром она вышла из отдела, ее ждал в машине хахаль. И знаете, кто? Тот самый дылда — поэт, который был на кладбище.
Сладкое ощущение этого сна не проходило целый день. И вечером, когда они снова встретились под памятником Грибоедову, Инга неожиданно взяла Володю под руку и нежно взглянула в глаза. Он смутился.
— Значит, в этом году ты опять будешь поступать в ГИТИС? — спросил он не своим голосом.
— Что делать? — притворно вздохнула Инга. — Это мое призвание. Я с детства мечтала стать актрисой.
Чтобы замять эту тему, Инга спросила: