«Я кретин, — подумал Дэвид. — Надо было бежать из города сразу после дуэли… Идиот… Вот что означали слова Эдвина и вот почему другие… не такие наивные, как Идэль или Брэйд… смотрели на меня чуть ли не с жалостью… моя победа — красивое самоубийство…»
— Лорд Локбар о чем-то очень хотел поговорить с вами, Дэвид, — все с той же, граничащей с издевательством, вежливостью, сообщил Дильбрег. Чуть наклонил голову. — Что ж… не буду вам мешать.
Он ушел, а отец Кантора и Дэвид ещё несколько секунд смотрели друг на друга.
— Пойдемте на улицу, Дэвид, — предложил Локбар кен Рейз. Голос — как стальная рука в мягкой перчатке. — Там и поговорим.
Он двинулся с места, но заметив, что Дэвид не идет за ним, остановился.
— Давайте обойдемся без сцен, хорошо? — попросил он.
Дэвид сглотнул. Это было нечестно — вот так вот, по-идиотски умереть после всего пережитого. Он судорожно искал выхода — и не находил его. Его словно посадили в клетку, из которой был только один выход. Бежать — бессмысленно: Кантор, только начинающий учиться Искусству, мог бы не найти его, но его папаша, носивший на левой руке знак Гильдии Паучников, нашел бы обязательно.
Локбар повернулся и пошел по направлению к лестнице. Дэвид — чувствуя себя так, как если бы его мышцы застыли, превратились в лед и ему, чтобы двигаться, приходилось ломать прежде всего самого себя — шагнул за ним. Он мимолетно пожалел о том, что меча Гьёрта сейчас нет с ним: на территории Академии ученикам запрещалось носить холодное оружие, превышавшее длину двух ладоней. Впрочем, меч тут бы ему не помог.
Они вышли из здания и по центральной аллее не спеша направились к ближайшим воротам…
Первую четверть пути прошли молча, потом Локбар кен Рейз заговорил:
— Для начала, господин Брендом, мне хотелось бы поблагодарить вас…
— Перестаньте, — процедил Дэвид. — Избавьте меня хотя бы от ваших издевательств… Делайте то, зачем пришли, только ради бога — заткнитесь.
Как нетрудно догадаться, эта яростная тирада не произвела на старшего кен Рейза никакого впечатления. Во всяком случае, «затыкаться» он не стал, отнюдь…
— Издевательств?… — Кен Рейз негромко рассмеялся. — А ведь Кантор, оказывается, прав — при всех своих несомненных… достоинствах… вы, господин Брендом, совершенно не умеете держать себя в руках. Это серьезный недостаток. Куда более серьезный, чем слабость вашего природного Дара.
Дэвид молча отвернулся. Участвовать в этом спектакле он не собирался.
— Так вот, — размеренно и неторопливо, в такт своим шагам, уверенно измерявшим центральную аллею, продолжил барон Локбар, — я, как уже сказал, хочу поблагодарить вас. Вы — может быть, не вполне осознанно — проявили подлинное благоразумие, не убив моего сына.