* * *
Свежие кони шли ходко — вскочив на холм и промчавшись порядком натоптанной дорогой через лес, рать повернула налево и стала торить путь в сторону Селезней. Впрочем, тонкий, в две ладони, снежный покров для лошадей не был препятствием, и около полудня войско остановилось возле холодного и молчаливого селения.
Олег спешился, спустился на реку, раскидал ладонью снег. Лед открылся ровный и гладкий, с легким голубоватым оттенком. Солнечный луч, ворвавшийся в темный подводный мир, высветлил стоящую возле еле колышущихся нитей тины мелкую рыбешку, а заодно позволил прикинуть толщину холодного панциря — сантиметров десять, не меньше.
— Выдержит! — облегченно выпрямился ведун. — Захар! Вперед два дозора пусти, по пять ратников. Твои люди здешние места лучше знают. Пусть только промеж собой ближе полуста саженей не сходятся, да веревки наготове имеют. Да на торный путь, что на берегу, по которому степняки пришли, внимательней приглядывают.
По уму следовало бы пустить по дозору еще справа и слева от рати, но в лесу снег среди кустов и валежника наметается быстро. Двигаться там на рысях невозможно, а вот ноги лошадям переломать — запросто.
— Путята, Миша, Малюта, Оскол, Намест, вперед давайте, — тут же начал распоряжаться старший. — Юрята, ты с сыновьями за ними.
Олег проводил взглядом помчавшихся на разведку воинов, неспешно вернулся к коню, давая передовому отряду оторваться примерно на километр, потом махнул рукой, и конная лава, растекаясь от берега до берега, хлынула на лед.
Поначалу ведун прислушивался к реке — не хрустнет ли лед, не откроются ли трещины али промоины? Но река звенела под копытами, словно камень, и Середин постепенно успокоился: схватился Олым, нечего бояться. Течение тут не сильное, промоин быть не должно.
По обе стороны к самой воде подступал темный густой лес, и отсюда, с реки, трудно было представить, что где-то там, в чаще, причем недалеко от русла, тянется достаточно широкий тракт, чтобы по нему прошла не только конница, но и тяжелый обоз с захваченной добычей.
— Дневать не собираешься, воевода? — подъехал ближе Кожемяка, конь которого статью соответствовал хозяину — низкий, широкий как кровать, и с большим брюхом.
— Рано оголодали, — покачал головой Олег. — Столько дома на печи отъедались — несколько дней и без обеда можно пожить. Глядишь, на пару дней раньше к кочевью придем. А кому невмоготу, может мяса вяленого или пирогов в седле пожевать, для этого останавливаться не нужно.
— Однако же строг ты, воевода, — недовольно хмыкнул толстяк.
— Место у меня такое, — пожал плечами ведун. — Вот вернемся — сразу добрым стану.