— Опять ты ничего не понял, — покачал головой Андрей. — Чудо надо не ждать, а делать. И в этом цель.
— Творить чудеса? — мне показалось, я сошел с ума. — Андрей, и это ты говоришь?!
Андрей никогда не говорил о чудесах! Это, что называется, против правил.
Данила внимательно посмотрел на меня, потом, словно бы поняв ход моих мыслей, на Андрея.
— Видимо, Андрей собирается нам что-то рассказать, — заключил Данила и откинулся на спинку своего кресла.
«И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса.
И я видел семь Ангелов, которые стояли перед Богом; и дано было им семь труб.
И пришел иный Ангел, и стал пред жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом.
И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Богом.
И взял Ангел кадильницу, и наполнил ее огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса и громы, и молнии и землетрясение.
И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить».
Откровение святого
Иоанна Богослова,
8:1-6
Это было давно...
— Андрей, ты написал книгу о Заратустре? — спросил я, разглядывая на переплете рыжий портрет то ли Вакха, то ли Иоанна Крестителя (искусствоведы до сих пор спорят) кисти Леонардо да Винчи.
Андрей поднял голову, посмотрел в мою сторону и улыбнулся:
— Да, написал. Для себя. Все равно никто не будет читать.
— Почему? — мне было как-то странно это слышать.
— Почему? — удивился Андрей и пожал плечами. — Она — не для развлечения. И...
Андрей задумался. Долго молчал. Пару раз порывался что-то сказать, но останавливался.
— Андрей, скажи, я пойму... — попросил я.
Он посмотрел на меня — внимательно, строго, даже испытывающе.
— Поймешь? Это книга о разочаровании в чуде. Все ждут чуда. Даже отчаянные, отъявленные, прожженные скептики. Самые скептичные из всех скептиков! Даже такие, как я, — Андрей грустно улыбнулся. — Все мы ждем чуда. Мы ждем, что оно придет из ниоткуда, нежданно-негаданно. Обязательно. Мы понимаем, что этого не случится, но это не мешает нам ждать — страстно и истово. Мы ждем вопреки нашему безверию! Таковая сила этого ожидания!
— Андрей, ты ждешь чуда?! — зная Андрея, я не верил своим ушам. — Чуда?! Ты?!
— Когда ты творишь, созидаешь, делаешь что-то значительное, понимая, что умрешь и ничего из этого тебе не дадут взять с собой в могилу, на тот свет, — ты ждешь чуда. Понимаешь? Иначе бы ты остановился, прекратил это. Потому что — а зачем?! Но ты не останавливаешься. Ты делаешь, зная, что потеряешь. А значит, где-то в глубине души не веришь, что потеряешь. Что будет что-то вроде воздаяния... Чудо! Ты ждешь чуда!