* * *
Не успели мы разойтись по хатам, как в сельце появился маленький калмыцкий отряд, всего двенадцать или пятнадцать бойцов. Калмыки, народ лихой и свирепый, ездили на низкорослых лохматых лошаденках, носили серые от грязи бараньи тулупы и островерхие шапки. Из оружия у них имелись казачьи сабли казенного образца, пики, кинжалы, реже – карабины и обрезы. Никто и представить себе не мог, что с их приездом история Крупина получит продолжение.
Калмыки постреливали в воздух и выкрикивали ругательства, кружась вокруг странной группы.
Двое донских казаков – один в форме рядового бойца, а второй со знаками различия… не знаю кого: так я и не научился разбираться, кто у них урядник, кто вахмистр, а кто есаул, – вели в поводу прихрамывающую кобылу с пленником. Казаки связали ему руки за спиной, и всадник с большим трудом удерживался в седле. Отыскав хату, где устроился ротный, донцы спешились. Алферьев встретил их у крыльца. Калмыки, между тем, не отставали.
Я порядком замерз и умаялся, но зрелище калмыцкого буйства привлекло мое внимание.
– Ваше благородие, – заговорил старший из казаков – Разрешите сдать вам пленного вражину. Не просто-ой. Может, знает чегось.
– На кой бес он мне сдался? – поинтересовался Алферьев.
– Да хоть допросите, хоть застрелите, ваше благородие, а? Нам спешить надо, мы с пакетом к генералу Секретеву… срочно! А эта мокрая курица от своих, стало быть, отстала, патроны все отстрелены, куды деваться? сдался. А нам-то йён без надобности, одна морока. Ваше благородие, возьмите! Нам спешить надо. Кобыла-то его – навроде мертвой, едва держится стоймя, никак нейдёт…
Тут калмык, одетый побогаче, крикнул:
– Отдай его! Чего не хочешь отдать? Отдай сюда! Я стрелить его буду.
Алферьев, бросил взгляд в сторону крикуна, но ничего ему не ответил.
– Хорунжий отчего ж сам не пристрелишь?
– Виноват… рука не подымается. Опять же боюсь, знает чегось важное.
– Не подымается, значит… А мы тут сплошь доны Альбы, по-твоему?
– Дак… торопимся очень, ваше благородие, – вновь заныл казак, не поняв, как видно, о чем идет речь.
Я подошел поближе.
Ротный глазами показал на калмыков, мол, их-то какое дело?
– Купить хотели, ваше благородие.
– Кого?
– Да… его… «товарища», стало быть. У йных знатного какого-то человека красные споймали, прибили и подрезали. Нос, губы… Вот и…
– В отместку застрелить хотят? – понизив голос, переспросил Алферьев.
– Дак… – донец махнул рукой. А потом, тоже понизив голос, заговорил так тихо, что я слышал одно слово из трех:
– …нехристи глумные… подрежут… хоть и большевичина… жалко… висит крест на шее… его… возьмите… стрельните… глуму бы не было…