Но вместо этого застыла посреди кубрика. Прищурилась – словно пыталась рассмотреть в обыкновенной воде некую таинственную сущность, особенную магическую субстанцию, или… еще какую-нибудь ерунду того же рода. Сложила руки на груди. Нагло. Ужасно нагло сложила руки на груди. Покачала головой. Нет, положительно, было нечто в этой воде. Нечто экзотическое, раритетное, можно сказать, энигматическое…
Варенька! Сейчас проснется Варенька… Ой.
Варенька стояла в нескольких шагах от нее, просто в темноте Катя не сразу увидела дочь. Она стояла, сложив руки на груди и покачивая головой, точь-в-точь как мать. Щурилась. Девочка повернула голову, и госпожа Сомова могла бы поклясться, что в глазах ее пляшут озорные бесята, а может быть и вполне взрослые особи бесов. Разумеется, ничего этого Катя разглядеть не могла. Но интуиция подсказывала ей: дело обстоит именно так.
– Угу… – только и произнесла Варенька. Но сколько понимания и сопереживания заключалось в одном жалком «угу»! Сомова-старшая с испугом представила себе: вот мерзавцы во главе с капитаном Каминским начнут просматривать и анализировать запись этого эпизода. А там дураков не держат. Неровен час, прочитают Варенькино «угу» слишком правильно…
И Катя ответила дочери одним только поднятием бровей. Ни слова, ни звука, ни улыбки. Она училась бояться за детей. После того, как оабовцы не поймали Сашу, она ни часа не провела в покое. Он должен был попасться, просто обязан был попасться, ему следовало вернуться сюда, к ней, так и не поняв игру матери… но он решил начать собственную игру. И теперь госпожа Сомова холодела от одной мысли о возможных последствиях. Он такой странный, такой беспомощный, такой неприспособленный к жизни… хотя Витя и считает иначе… Но… Саше всего-то шестнадцать. Муж возражал ей, бывало: «Целых шестнадцать!» Однако она держалась своей точки зрения и не готова была расстаться с сыном… тем более, расстаться при таких обстоятельствах! Катя не опускала бровей, пока не почувствовала, что Варенька поняла ее в полной мере.
«Надеюсь, хоть брови-то они не сумеют прочитать!»
– Отвратительно. – Сказала дочь, ни к кому не обращаясь. – Никакой романтики. Подло украсть двух дам и поселить их по соседству с аварийной сантехникой! Крупный злодей так не поступил бы из одного чувства стиля. Только средний. Или мелкий. Ничтожный. Микроскопический дурно воспитанный злодеешка.
Варенька гневно фыркнула.
Госпожа Сомова подыграла ей:
– А на завтрак мы получим что-нибудь несвежее.
– Пересоленое.
– Пережареное!
– Ам-м-м… и с тараканьими лапками.