— Воробей, бурый и незаметный. И никому не нужный, которому только клюнуть зернышко и улететь, и он доволен этим.
— Почему бурый? — не понял я, не совсем догадываясь, что еще она хочет сказать.
В моем понятии воробьев следует называть серенькими и незаметными, а бурыми обычно медведей зовут, которых не заметить бывает трудно. Но я тут же представил себе воробья и понял, что он совершенно не серенький, а действительно бурый. И даже удивился тому, что Ксения тоже иногда бывает права. Жалко, что это случается крайне редко.
— И незаметный, — повторила Ксения с ударением. — Незаметный… Незаметный… Никому не нужный… — то ли зашипела, то ли заскрипела вслед своим же словам.
— Взбеленилась, коза…
— Так коза или ворона?
— Гибрид. Продукт генной инженерии.
— Все равно лучше, чем воробей… Никому не нужный, на которого никто внимания не обращает. Капитан называется. Только называется капитаном.
— Чем ты, уродка, недовольна?.. — обозлился я.
— Тобой, уродом, и недовольна.
— Чем я тебе, крокодилу, не угодил? — продолжил я обострение ситуации, потому что сам уже начал заводиться.
Как ее побольнее ударить, это я хорошо знал и часто применял, если была в этом насущная необходимость. А такая необходимость появлялась регулярно. Вопросы, касающиеся ее внешности, Ксения всегда воспринимала особенно остро, как все уродки, не полностью понимающие, что они уродки, но подозревающие это. Я раньше тоже не полностью понимал это, только отдавал себе отчет в том, что она не красавица, и лишь со временем разобрался.
Я сказал, она бы даже подпрыгнула до потолка, несмотря на беременность и общее состояние недомогания, беременностью вызванное, но в это время корпус бывшего вертолета качнулся и чуть было не упал, что ее напугало и заставило сдержать порыв ярости. Но поток слов даже положение корпуса бывшего вертолета сдержать не могло:
— Тебе не в офицерах ходить, а кондуктором в автобусе работать.
— Отвали… — сказал я уже вяло, потому что намеревался к Воронцову вернуться.
— Как ты позволяешь собой какому-то старшему лейтенанту командовать! Олух, неужели не понимаешь…
— Как раз все понимаю, потому и позволяю. Он опытный боевой командир, он в десять раз лучше меня знает, как вести бой, у него в подчинении солдаты.
— А ты здесь старший по званию. После этого, если ты, дурак, командовать начнешь, тебе сразу майора бросят. Да еще и орден какой-нибудь навесят. Старший лейтенант понимает, что ему пора капитаном стать. А ты майором стать не хочешь.
В ее словах была значительная доля правды. Если мы отобьемся и все закончится благополучно, тому, кто будет здесь командовать, наверняка не избежать повышения и по службе, и в звании. И для меня это была бы хорошая возможность выделиться. Но Воронцов уже заявил свои права на общее командование, и в этих притязаниях тоже были солидные основания, пренебрегать которыми не стоило. Но сомнения слова Ксении во мне зародили…