Но вернемся к эвакуации раненых. К концу мая, когда противник перешел в наступление, положение с эвакуацией раненых и оказанию им помощи стало совсем тяжелой проблемой. 30 мая Морозов сообщал во фронт, что у него 2800 человек раненых, из них 500 человек носилочных. «Нет противостолбнячной сыворотки» и, конечно же, «нет мыла». Это была самая тяжелая проблема на протяжении всего рейда – «нет мыла»!
Транспортная авиация проделала огромную работу по обеспечению действий группы войск Белова в тылу врага. Героизм и самоотверженность летно-технического состава транспортной авиации не может быть забыта историей.
А о летчиках, работавших на самолетах связи, вообще нельзя говорить без гордости и восторга. Для обеспечения связи использовался самолет У-2 (теперь По-2). Это действительно чудо-самолет. Он и раненых перевозил, и использовался как ночной бомбардировщик, и как средство перевозки грузов для обеспечения небольших отрядов в тылу врага, и для переброски разведывательных групп и отдельных разведчиков, и как средство передвижения и связи. Обладая небольшой посадочной скоростью и не требуя большой площадки для посадки и разбега при взлете, У-2 в умелых руках героев-летчиков, просто творил чудеса. Его любовно называли «королем воздуха», «огородником» и «кукурузником», а немцы прозвали «русь фанер» и «пила». У-2 привозил в штаб группы не только особо важные оперативные и боевые документы, но доставлял письма, газеты и увозил на «Большую землю» тысячи писем кавалеристов. О героях летчиках-связистах, обеспечивавших связь группы с «Большой землей», к сожалению, мало, что сохранилось в записях Кононенко. Неизвестны их фамилии. Вот лишь некоторые: Болотников, Демьянов, Иванов, Кириллов, Песков, Ранцев, Уваров, Щукин. Кириллов, Щукин и Ранцев при посадке самолетов ночью не раз ломали винты, а Уваров при посадке в Выгорь даже зацепился за телефонные провода и перевернулся, потерпел аварию, но все они чудом остались живы и продолжили свою боевую работу. Если самолет портился при посадке, или по другим причинам не мог улететь в ту же ночь, его немедленно необходимо было убирать с летного поля и хорошо маскировать, иначе на рассвете прилетал самолет-разведчик противника и, обнаружив наш самолет с воздуха, немедленно вызывал бомбардировщики или штурмовики и те не улетали до тех пор, пока не уничтожали обнаруженный самолет. Конечно, при этом страдали близлежащие села. Плохо обстояло дело с сигналами, которые подавались нашим самолетам для посадки. Сначала такие сигналы были слишком примитивны и редко менялись, поэтому они легко становились достоянием врага. Но и потом, когда меняли сигналы каждую ночь, а иногда и два раза за ночь, все равно противник часто использовал их для введения в заблуждение наших летчиков. Летая над аэродромом, или в стороне от него, вражеские летчики, увидев какой сигнал подается при появлении нашего самолета, немедленно передавал его по радио своим. И вот противник в своем расположении на маршрутах полета наших самолетов, зажигал те же сигналы. Были не редки случаи, когда введенные в заблуждение наши летчики, поддавшись обману, шли на посадку и приземлялись у противника. Как правило, при такой посадке самолет терпел аварию, так как немцы специально подбирали площадку на непригодной для посадки самолета местности в кустарнике, на болоте, в овраге, траншеях. Совершив такую посадку, и оставшись в живых, летчики, поняв ошибку и пользуясь темнотой, иногда вырывались из расставленной им ловушки. Но не всегда и не всем это удавалось.