Пурпурные облака закрывали солнце, начал накрапывать дождь. Дождь усилился, небо расколола молния, забушевал ветер. Щетки дворника работали на полную мощность, но и они мало помогали. Я включил фары и еще больше сбросил скорость.
Я мог бы поклясться, что мы проехали мимо всадника на коне, скачущего в противоположном направлении, одетого во все серое, с поднятым воротником и низко опущенной головой, прячущегося от дождя.
Затем облака раздвинулись, и мы стали ехать вдоль морского берега. Высоко вздымались волны, а огромные чайки носились низко над нами. Дождь прошел, и я выключил дворники и фары.
Дорога на сей раз была из щебенки, но этого места я вовсе не узнавал. В боковое зеркальце я не видел города, который мы только что проехали. Я крепче сжал руль, когда мы неожиданно проехали мимо виселицы, на которой болтался повешенный за шею скелет, время от времени раскачиваемый порывами ветра.
Рэндом открыл окно, чтобы выбросить окурок, и леденящий ветерок пахнул мне в лицо, наполнив собой машину. Потом он снова закрыл окно. У ветерка был соленый, острый морской привкус.
— Все дороги ведут в Амбер, — сказал он, как будто это была аксиомой.
Затем я вспомнил, что мне только вчера сказала Флора. Мне не хотелось быть вероломным или обманщиком, которым он мог посчитать меня за то, что я не сообщил ему этого раньше, но все равно я должен был сказать ему то, что знал, не только ради его безопасности, но и ради моей собственной.
— Знаешь, — сказал я, — когда ты вчера звонил, Флоры действительно не было дома, и я уверен, что она пыталась проникнуть в Амбер, но путь для нее был закрыт.
Тут он засмеялся.
— У этой женщины почти нет никакого воображения, — ответил он. — Конечно, в это время путь будет закрыт. В конце концов нам придется идти пешком, в этом я не сомневаюсь, и чтобы попасть в Амбер, нам потребуются все наши силы и хитрость, если только мы вообще туда попадем. Она что, решила, что сможет пройти как принцесса и путь ее будет устлан цветами? Она просто набитая дура, к тому же достаточно вредная. Ведьма. Она не заслужила того, чтобы жить, но не мне это решать — пока. Сверни-ка здесь направо, — неожиданно решил он.
Что происходило? Я знал, что в тех экзотических переменах, которые происходили вокруг нас, виноват он, но я никак не мог понять, как он это делает и куда мы в конце концов прибудем. Я знал, что мне необходимо понять, в чем тут секрет, но я не мог просто спросить его, иначе он поймет, что сам я ничего не знаю. И тогда я окажусь в полной его власти. Казалось, он ничего не делал, только курил и смотрел в окно, но свернув направо, мы оказались в голубой пустыне с розовым солнцем, сияющим над нашими головами на переливающемся небе. В зеркальце, сзади, тоже простиралась пустыня — на многие мили, насколько хватало глаз. Да, интересный фокус.