― Хорошо, ― говорю я. ― Мне просто до смерти хочется яиц, и я отправляюсь в молочную.
― Я пошла домой с Биллем.
Она грустно покачала головой, и я еще раз наполнил ее стакан.
Из соседней ложи доносился визгливый смех Генри Звонкой-Кастрюли и назойливые взвизгивания его возлюбленной. Визиты Черного Принца в их ложу были часты и стремительны; но вдруг я услышал, как женщина закричала ноющим голосом:
― Послушай, мне надоел этот черный человек, который так часто входит сюда. Почему ты не закажешь сразу ящик вина?
В ответ раздался старческий хохот.
― Прекрасно, Лулу. Все что ты хочешь, будет исполнено. Послушайте. Принц, тащите сюда ящик.
«Несомненно, подумал я, нет дурака, равного старому дураку».
На эстраде пела маленькая девочка, милая девчурка с прелестным детским голоском и невинным лицом. Как мало подходила она к этому дворцу греха. Она пела простую старинную песенку, полную непосредственной нежности. Во время пения она смотрела вниз на морщинистые лица, и я видел, что много глаз затуманились слезами. Грубые люди внимали в восторженном молчании звукам детского дисканта.
Дорогая, становлюсь я стариком.
Перевилось золото мое серебром.
Светом будь моим на склоне дней;
Жизнь уходит все быстрей, быстрей…
Затем из-за сцены присоединился чистый альт, и оба голоса, сливаясь в превосходную гармонию, продолжали:
Об одном, любимая, прошу —
Оставайся ласкова со мной!
Лишь об этом, милая, прошу —
Оставайся ласкова со мной!
Когда замер последний отзвук, вся публика поднялась, как один человек, и дождь самородков посыпался на сцену. В этом было что-то трогавшее их сердца, оживлявшее в них странные воспоминания о нежности, вызывавшее в памяти полузабытые картины счастья у очага.
― Какой срам позволять этому ребенку работать в шантанах, ― сказала мисс Лабелль. В ее глазах тоже стояли слезы и она поспешно старалась вытереть их.
Занавес опустился, мужчины очищали паркет для танцев. Поэтому, попрощавшись со своей леди, я спустился вниз.
Юноша ждал меня.
― Знаете, товарищ, ― сказал он. ― Я начал уже немного беспокоиться, не поймала ли эта красавица вас на удочку, чтобы высосать. Я намерен остаться с вами, и вы не заставите меня уйти. Вот!
― Прекрасно, ― сказал я, ― пойдем смотреть на танцы.
Мы пробрались в первый ряд зрителей, тогда как позади нас люди теснились как спички в коробке. Шампанское, которое я выпил, снова оживило во мне чувство радости, силы, яркости. Снова огни казались лучезарными, музыка чарующей, женщины божественными. Так как я немного покачивался, мне приходилось слегка цепляться за юношу. Он с любопытством смотрел на меня.